Катя Миллэй - Океан безмолвия

Он закатывает глаза, испускает тяжелый вздох, дабы я ощутила всю силу его недовольства.

— В представлении всех я только этим и занимаюсь. Если перестану, возникнет вопрос: почему? Все начнут строить догадки. Проще ввести всех в заблуждение.

— Почему твой выбор пал на меня?

— Я прикинул и решил, что правды ты никому не откроешь. — Он пожимает плечами. Вид у него смущенный, насколько это возможно в исполнении Дрю Лейтона. То есть он пытается изображать застенчивость, но у него это плохо получается: не его стихия. — Прости. Начиналось все не так. Если тебе станет легче, я действительно планировал пойти с тобой по проторенной дорожке. И если б ты клюнула, мы перепихнулись бы при первой же возможности и сейчас здесь бы уже не сидели. Но ты будто воспринимала все как шутку, и для меня это стало облегчением. Я был чертовски рад, что мне не нужно идти до конца, и чем больше я обхаживал тебя, тем несерьезнее ты к этому относилась. Поэтому у меня возникает вопрос: почему ты это терпишь?

— По той же причине, что и ты. Видя, как ты вьешься вокруг меня, все считают, что я занята. Ко мне никто не пристает, за исключением Итана Самонадеянного. И тебе хорошо, и мне. — Вообще-то мне плевать, что обо мне болтают. Ложь и сплетни меня не волнуют. Лишь бы правды обо мне не говорили.

— А как в этот расклад вписывается Джош? — спрашивает Дрю, наконец-то встретившись со мной взглядом.

— Мы сейчас говорим не о Джоше.

— Разве? — не сдается он.

— Джош трахается с кем-то еще. — Добавить к этому, что Джош больше не хочет ни к кому привязываться, и он, можно сказать, недостижимая мечта.

— Ну и что? Если есть чем трахаться, почему ж не потрахаться? — Дрю пожимает плечами, словно сообщил мне, что Джош носит штаны. Причем тем же тоном, каким завел разговор о нем, и меня это раздражает. — Как, по-твоему, ему удается все время держаться от тебя на расстоянии? Это ничего не значит. — Взгляд, которым я награждаю его, говорит о другом. — Не суди его строго. Он — хороший парень, а не святой.

— Что она для него? — Я стараюсь говорить ровно, чтобы в голосе не слышалось ни ревности, ни любопытства, будто я выуживаю у него информацию, хотя меня разбирает и то, и другое.

— Она, — отвечает он, глядя на мою грудь — Дрю он и есть Дрю, — потом поднимает глаза к моему лицу, — его Солнышко. Бедняга.

Мне трудно в это поверить, ведь Джош даже не пытается ко мне прикоснуться.

— Он даже искоса на меня не посмотрит, а уж попытаться потрогать — тем более.

— Ты права. Искоса на тебя он не смотрит. Он смотрит на тебя во все глаза, не пытаясь это скрыть. На моей памяти единственная вещь, на которую он так смотрел, пуская слюни, имеет четыре ноги и сделана из красного дерева, но не думаю, что в скором времени он намерен пригласить ее на свидание.

— Останови его, Дрю. Не надо ему со мной связываться. Он тебя послушает.

— Нет. Не послушает. — Сидя на полу, Дрю поднимает глаза и глядит на меня. — Думаю, эта доска уже распилена, Настя.

— Распилена? Доска?

— Ну да. Знаешь, ну, как поезд ушел, корабль уплыл, коробочка раскрылась? Я просто пытаюсь оперировать плотницкими понятиями, но круг моих познаний в этой области, увы, весьма ограничен. Не ясно, да?

— Не совсем.

— Не волнуйся. Джош не любит без надобности усложнять свою жизнь. Думаю, пока ты в безопасности. — Дрю специально взлохмачивает себе волосы.

— Сколько нам еще здесь торчать? — Устала я от разговоров о Джоше. Некоторые темы лучше не затрагивать, и эта — одна из таких. Я смотрю на смятую постель и решаю, что на кровать не сяду. Сползаю по стене на пол, сажусь рядом с Дрю, кладу ногу на ногу. Дрю кладет мою голову на свое плечо, я прислоняюсь к нему.

— Как минимум минут двадцать. Я должен поддерживать свою репутацию.

— Блин! — Пильное полотно полоснуло по моей руке. Ладонью другой руки я прижал ее к ногам, и в считаные секунды мои штаны пропитались кровью. А я плохо реагирую на кровь. Точнее, совсем не выношу вида крови, так что ситуация неприятная.

Я опускаюсь на пол, прислоняюсь к шкафчикам. Нужно остановить кровь, но сначала я должен сесть, иначе отключусь.

— Что за черт, Джош? — Настя берет мою руку, и я хочу сказать ей, чтоб она ее не трогала — крови-то сколько! — но в результате снова чертыхаюсь.

— Вот так. — Она зажимает порез, а я правой рукой пытаюсь дотянуться до полотенца, лежащего на верстаке. Настя отшвыривает его от меня еще дальше.