Линн Каллен - Миссис По

Я засмеялась.

– Завидую твоей стабильной жизни.

Она замерла с ложкой в руках.

– Завидуешь? В самом деле? Счастливый брак – это сказочка, призванная длить существование рода человеческого.

– Элиза! – снова засмеялась я. – Что ты такое говоришь? Вы с мистером Бартлеттом самая счастливая из известных мне пар.

Она посмотрела на меня, и ее простое милое лицо покрылось румянцем.

– Я просто рада, что ты здесь, со мной, Фанни. Не знаю, что бы я делала без тебя, как пережила бы все эти несчастья.

Я посмотрела на нее. Какие несчастья?

Она снова занялась начинкой.

– Мои слова лишний раз доказывают, что женщина в моем положении частенько ведет себя довольно эксцентрично.

– В твоем положении?

Она, усмехнувшись, положила руку на живот.

– О, Элиза, правда? У тебя будет ребенок?

Подруга с неуверенной улыбкой кивнула, и я бросилась ее обнимать.

– Поздравляю!

Над квадратной каменной раковиной зазвенел колокольчик. Мы уставились на него так, словно это пытался выйти на связь какой-то дух из потусторонних сфер. Потом мы одновременно поняли, что прислуги нет, и двери открыть некому. Звон раздался снова.

– Звонят с парадного входа, – сказала Элиза.

– Я открою. – Поднимаясь по лестнице, я пыталась отряхнуть руки и щеки от муки. Наверно, это посыльный принес гуся к праздничному обеду.

Я распахнула дверь, и в дом ворвалась струя холодного воздуха. На крыльце стоял Сэмюэл и держал в руках молоденький кедр почти с него ростом.

Я не знала, радоваться мне или злиться, и приняла решение злиться. Очень злиться. С сентября о нем не было вестей. Неважно, что я сама велела ему уйти, он мог бы продолжать общаться с детьми. То, как они целыми днями высматривали его в окошко, разбивало мне сердце.

– Ну чем не старина святой Ник? – сказала я.

– Просто старина Ник, [83]– отозвался Сэмюэл. – Вовсе не святой.

– А я-то думала, это мальчик-посыльный с нашим рождественским гусем.

– Я тоже своего рода посыльный. – Он постучал по крыльцу деревцем. – Вот что я принес девочкам. Подумал, может быть, ты разрешишь мне войти. Ведь даже в тюрьмах на Рождество бывает амнистия.

Некоторых заключенных действительно амнистируют. Вот только миссис Эллет не могла противостоять соблазну рассказать мне о его победах на любовном фронте. Он с толком использовал наш разрыв.

– Где ты взял дерево?

– Срубил где-то за Семнадцатой улицей. Помог старику Астору и его парням в расчистке тамошних земель. – Он потряс кедром. – В Европе принято на Рождество украшать свечами елки. Думал, может быть, вам захочется попробовать, – и он виновато усмехнулся. – Может, разрешите старому браконьеру, крадущему деревья, зайти в дом?

Когда я сделала шаг в сторону, чтобы дать ему дорогу, влажный холодный ветер теребил мои юбки. Я позволила ему войти только из-за детей.

Как только Сэмюэл внес кедр в коридор, на лестнице возникла Винни.

– Папа! Где ты был? Что это за дерево?

– Рождественское дерево. В сочельник его украшают свечами.

– Это сегодня!

– Да-да, сегодня. Как ты думаешь, сможешь раздобыть несколько свечек?

– Да! – воскликнула она, топоча по черной лестнице.

Я вздохнула. Теперь, когда Винни знает, что Сэмюэл здесь, избавиться от него будет нелегко. Но, по крайней мере, она будет счастлива.

Снова зазвенел звонок у парадной двери.

– А вот и наш гусь, – сказала я и, обогнув Сэмюэля с его деревом, открыла дверь.

На крыльце без шапки стоял обдуваемый всеми ветрами мистер По, держа высокую ель. При виде него душа моя воспарила, он был таким раскрасневшимся, красивым, таким счастьем сияли его опушенные темными ресницами глаза. Но моя радость быстро превратилась в страх. Не опасно ли для него сюда приходить? Где его жена?

– Ах, вот он какой, наш гусь, – сухо сказал Сэмюэл.

Улыбка Эдгара превратилась в оскал:

– Не знал, что он тут будет.

В передней появилась Элиза со своим выводком, младшенького держала за ручки моя Эллен.

– Два дерева! – смело сказал маленький Джонни. – Это глупо!

– Может, вам лучше отнести ваше дерево своей супруге? – сказал Сэмюэл, пожал плечами в ответ на холодный взгляд мистера По и поцеловал Эллен.

– Как она? – мягко спросила Элиза.

– Спит. Крепко. С ней ее мать.

Элиза покосилась на меня, будто спрашивая, приглашать ли их пройти. Был канун Рождества, время любви и благорасположения, время амнистии, как верно заметил Сэмюэл. Мои дочери будут в восторге. А миссис По, возможно, успокоит то, что мой муж тоже был здесь, когда она прослышит, что к нам приходил Эдгар. Я покорно кивнула.