Скарлетт Томас - Молодые, способные

– Хочешь принять душ? – спрашивает Эмили, вспомнив диалог из «Счета» [10], который смотрела на прошлой неделе.

– Нет, а ты?

Она пожимает плечами:

– Не особенно.

– Хорошо.

Он садится рядом на кровать и принимается ладонью тереть Эмили ногу. При этом пыхтит и смотрит в стену. Эмили потягивает коктейль и курит. Она предлагает сигарету Дэвиду, тот берет. Интересно, что будет дальше? Все произойдет само собой или ей придется брать инициативу в свои руки? У нее вдруг вспыхивает надежда, что Дэвид – из любителей поболтать, а к половому акту равнодушен.

Тут он убирает ладонь с ее ноги.

– Раздевайся, – приказывает он. —Что?

Он краснеет.

– Ты не могла бы снять одежду? Заволновавшись, Эмили встает. Она по очереди

стаскивает чулки, стараясь двигаться плавно и соблазнительно. Дэвид не сводит с нее глаз. Эмили не знает, удалось ли ей произвести впечатление. Покончив с чулками, снимает трусики, вертит их на пальце, роняет на пол. И чуть не смеется, представляя, как расскажет об этом Люси. Забавно – кажется, она втянулась. Раньше ей случалось заниматься грязным сексом и танцевать стриптиз для своих парней. Но тогда она помнила, что перед ней всего-навсего ее парень. А теперь все по правде. Не будь Дэвид таким чурбаном, она бы и завестись могла.

Эмили снимает платье через голову и остается голой. Только теперь она замечает, что Дэвид уже извлек наружу член – толстенький, короткий и еще довольно мягкий. Дэвид рассеянно его теребит. Не дрочит, а просто пытается возбудиться. Почему же у него не встал до сих пор? Она ведь перед ним разделась. Наверное, «нью-эйдж» виноват.

Он тушит сигарету и зовет:

– Иди сюда.

Потом он плачет, а Эмили молча сидит рядом и курит, словно в трансе, и все болит. Секс продолжался три часа. Ни о каких извращениях Дэвид не заикался, даже не попросил сделать минет. Только всаживал свой толстенький член – три часа подряд, без устали, будто взбесившаяся швейная машинка. Первый час Эмили послушно стонала, подмахивала, работала мышцами. Второй час планировала выставку. Третий и последний – с ощущением, будто ее трут наждачной бумагой, твердила про себя «Лондон» Уильяма Блейка.

И вот теперь Дэвид рыдает. Какого дьявола? Это ей полагается расплакаться, а не ему. Но она слишком устала, ей плевать. Она просит разрешения остаться на ночь, Дэвид соглашается и всю ночь к ней льнет. Словом, проститутка из Эмили никакая. Целуется с клиентами, остается на ночь и не вспоминает о кондомах. К таким нюансам «Счет» ее не подготовил.

Утром Дэвид мямлит что-то насчет оплаченного номера и уезжает. Эмили дремлет до десяти, просыпается, садится в постели и заказывает в номер завтрак и газету. Шторы уже раздвинуты (дело рук Дэвида? Шарман). Солнце бьет Эмили в лицо, она закуривает и вспоминает прошедшую ночь. На тумбочке у кровати находит деньги. Пересчитывает: Дэвид оставил двести десять фунтов. Чаевые. Какая щедрость! Но под ярким солнцем бравада тает. Случившееся почему-то больше не кажется ей забавным.

Эмили подташнивает. Какого черта она тут делает? Рядом нет друзей, оценить иронию судьбы некому, и ситуация приобретает трагический оттенок. Сначала Эмили была девочкой, потом – студенткой школы искусств, а теперь она шлюха. И все – как будто за пять минут. Эмили ищет кнопку обратной перемотки – напрасно. Вчера ночью она забыла, что секс бывает разным: если тебе за него платят, значит, ты проститутка.

Да, вечером играть роль эскорта было весело. Эмили – мятежная натура, спросите в колледже кого угодно, она думала, если на вечеринке кто-нибудь узнает... Вроде как будоражило. Но чем теперь оправдать свой поступок? Она отдалась совершенно незнакомому человеку за двести фунтов. Эмили вспоминает, на что в последний раз потратила такую сумму. На темные очки. Господи. Она переспала с мужчиной за пару темных очков. Не ради дозы героина, не ради голодных детей или уплаты долгов – вот для чего идут на панель. Но ради темных очков?!

Эмили необходим отпуск. Ей не терпится уехать далеко и надолго.

Завтрак приносят через пятнадцать минут. Эмили выбрасывает его, морщась от запаха гостиничного бекона и яиц. Аппетит вдруг пропадает. Налив себе кофе, она открывает воскресный выпуск «Гардиан». Проглядев новости (Джули Берчилл, рубрика «Стиль» и Далей Домам), она видит ночное происшествие со стороны. И с тонкой улыбкой сознает, что кое-чему научилась. Пора искать настоящую работу.

Пол проторчал в Интернете семьдесят два часа, глаза устали. Он уже отымел компанию, откуда его уволили... сколько там? Семьдесят четыре часа назад? Точно. В среду утром – вот когда он унес из стола свое барахло. С тех пор он успел развалить всю систему аккаунтов, поменять все пароли и стереть 16 тысяч электронных писем с сервера компании. На все про все ушли первые двадцать четыре часа. Потом он задумал нечто грандиозное.