Пьер Леметр - До свидания там, наверху

Даже сегодня вечером (они ужинали в маленьком ресторанчике на улице Коммерс) вот каким образом он вел разговор:

– Видишь ли, Полина, мне не слишком нравится работать в банке, я и подумываю, а не следует ли мне попробовать что-нибудь другое…

А ведь верно, подумала она, когда у тебя трое-четверо детей, об этом и думать не думаешь, предпринимательством стоит заняться, когда ты еще молод.

– Да ну? – ответила она небрежно, глядя на официанта, принесшего закуски. – И что же?

– Ну… не знаю, я…

Можно было подумать, что он много думал над вопросом и никогда – над ответом.

– Может быть, заняться торговлей, – отважился он.

Полина зарделась. Торговля… Верх успеха. Только подумать… «Полина Майяр, кружева-фриволите и модные аксессуары».

– Эка невидаль… – ответила она. – Прежде всего, торговлей чем?

Или даже, если уж так далеко не заходить: «Торговый дом Майяр. Бакалея, галантерея, вина и ликеры».

– Ну…

Так часто бывает, рассудила Полина, Альбер следует за своей мыслью, а его мысль за ним – нет.

– А может быть, и правда не торговлей… Скорее, создать какое-нибудь предприятие.

Для Полины, которая понимала только то, что видела, понятие «предприятие» было намного менее понятным.

– Что за предприятие?

– Я думал насчет древесины экзотических пород.

Рука Полины повисла в воздухе, вилка с пореем покачивалась в нескольких сантиметрах ото рта.

– А зачем это?

Альбер тотчас пошел на попятную:

– Или, может быть, ванилью, кофе, какао, чем-то в этом роде…

Полина важно кивнула, что она охотно делала, когда не понимала, но «Полина Майяр, ваниль и какао», нет, право, она не понимала, что из этого может выйти. И кому это интересно.

Альбер понял, что выбрал неправильный путь.

– Просто такая идея…

Вот так, слово за слово, запутавшись в собственных рассуждениях, он отошел от своего намерения, отступился. Полина от него ускользала, он ужасно на себя злился, ему хотелось встать, уйти, закопаться.

Боже правый, закопаться.

То и дело все сводится к этому.

То, что происходило начиная с 13 июля, могло бы фигурировать в программах школ подрывников и саперов в качестве превосходного примера взрывоопасной ситуации с поэтапным воспламенением.

Когда утром, около половины седьмого, вышла газета «Пти журналь», сообщение о происшествии было дано в виде осторожной заметки, хотя и на первой полосе. Заголовок выражал только гипотезу, однако весьма далеко идущую:

ФАЛЬШИВЫЕ ПАМЯТНИКИ ПОГИБШИМ.

ЖДЕТ ЛИ НАС НАЦИОНАЛЬНЫЙ СКАНДАЛ?

Всего лишь тридцать строк, но между «Конференция в Спа в очередной раз продлевается», подведением итогов войны: «Европа потеряла 35 миллионов человек» и скудной «Программой празднования 14 июля», в которой вовсю трубили, что оно не будет иметь ничего общего с празднованием предыдущего 14 июля, которое останется непревзойденным, заметка, естественно, привлекала внимание.

О чем сообщала статья? Ни о чем. В этом была ее сила, коллективное воображение получило возможность строить какие угодно домыслы. Ничего не было известно, но можно было сказать: «вероятно», «говорят, что» коммуны заказали памятники в одной и той же компании, в отношении которой «могут возникнуть сомнения», не является ли она «подставной фирмой». Все чрезвычайно осторожно.

Анри д’Олнэ-Прадель прочел заметку одним из первых. Он вышел из такси и в ожидании открытия типографии (еще не было семи часов), купил «Пти журналь», наткнулся на заметку, от ярости чуть не выбросил газету в сточную канаву, но удержался. Он прочитал, перечитал, взвесил каждое слово. У него еще оставалось немного времени, и это его успокоило. Но не слишком много, и это удесятеряло его нетерпение.

Рабочий в блузе отпер дверь типографии. Анри тут же вошел следом, доброе утро, он протянул каталог компании «Патриотическая Память», вы это напечатали, кто ваши клиенты, но человек, к которому он обратился, был служащим.

– А, вот приехал хозяин.

Мужчина лет тридцати с небольшим, с солдатским котелком в руке, типа бывшего бригадира, женившегося на своей хозяйке, держал в руке свернутую трубкой газету «Пти журналь», но, вот удача, он ее еще не открывал. На подобных людей Анри производил впечатление, поскольку все в нем выдавало «господина», из тех клиентов, что не смотрят на цену, требовательных и богатых. Таким образом, когда Анри спросил, не мог бы он побеседовать с ним, отчего же нет, ответил бывший рабочий, и, пока работники типографии – печатники, наборщики – приступали к началу трудового дня, он жестом показал на застекленную дверь кабинета, в котором принимал заказчиков.