Вячеслав Бондаренко - Взорвать «Аврору»

– Ну и как я тебе сдачу рожу, а? – скептически осведомилась толстуха.

– А ты без сдачи бери, – неожиданно для самого себя сказал Сабуров, подмигивая кассирше.

Но, против его ожидания, тетка не только не подобрела, а, наоборот, завелась.

– А чего это ты мне «тыкаешь», а? – процедила она недобро. – На брудершафт, что ли, пили?.. «Без сдачи»… Нэпман какой нашелся.

Сжав губы в комочек, она начала зло отсчитывать сдачу мелочью. Откуда-то издали донесся гудок паровоза. Зажав в руке заветный билет, Сабуров поспешил на перрон.

Мимо замелькали потрепанные вагоны. Владимир обратил внимание на то, что желтых и сниих среди них не было, только зеленые.

Вагон, в который он сел, был практически пуст. Обычный грязноватый русский вагон с жесткими деревянными лавками, разве что теперь на площадках висели грозные объявления о том, что стоять там «строго воспрещается». На лавках дремали, свесив головы на грудь, баба крестьянского обличья, крепко обнимавшая большой молочный бидон, и пожилая пара, тоже по виду явно не городская. Лавку у самого входа занимал пьяненький мужичок лет пятидесяти в драном ватнике и таких же штанах. Он громко храпел, разбросав руки и ноги так, что они свешивались до пола.

Убедившись в том, что никто не заинтересовался его персоной, Сабуров быстро перекрестился. Портфель он примостил рядом с собой. Где-то впереди сонно рявкнул паровоз, громыхнули буфера, и состав начал наращивать скорость.

За окном начало мало-помалу светлеть. Выступал из предрассветной дымки унылый северный пейзаж: поникшие кусты, мокрые деревья, склоненные над болотцами, редкие раскисшие под дождем дороги. Иногда мелькали заколоченные на зиму дачи, церковки, лишенные крестов, остатки лимонадных будок. Колеса перестукивали уютно и монотонно, по-русски.

Пару раз Владимир встряхнул головой, чтобы отогнать сон.

На набережной у Академии художеств в этот летний день было настоящее столпотворение. По мостовой с пением народного гимна медленно двигалась многотысячная толпа, над которой колыхались трехцветные российские флаги, иконы, портреты Николая II. В толпе рядом шли рабочие, мастеровые, студенты, гимназисты, штатские господа разных возрастов, дамы и барышни.

Чуть в стороне, у сфинксов, стояла, отдавая честь звучащему гимну, небольшая группа юнкеров Владимирского военного училища. Среди них был и Владимир Сабуров. Когда толпа проходила мимо, от нее внезапно отделился полный благообразный господин в летнем пальто и дорогой модной шляпе «борсалино», с трехцветной лентой в петлице, и стремительно бросился к юнкерам.

– Господа юнкера, позвольте выразить вам свою благодарность! – заговорил он бархатным, хорошо поставленным голосом университетского преподавателя. – От лица всего русского народа! За то, что вы выбрали столь тяжкий крест в дни испытаний!.. Вы – соль земли Русской! – Он обернулся к замершей толпе и воскликнул с пафосом: – Господа, через четыре месяца эти богатыри сломают шею ненавистным тевтонам и напоят своих коней из Одера, Шпреи и Рейна!.. Да здравствует наша армия, да здравствуют будущие господа офицеры!

– Качать юнкеров! – крикнул высокий молодой рабочий, шедший с портретом императрицы.

– Ур-р-ра!!! – подхватили участники демонстрации, бросаясь к юнкерам.

Те растерянно переглянулись. Десятки восторженных рук подхватили будущих офицеров и те, роняя фуражки, полетели к небу…

Демонстрация удалилась в сторону университета. Юнкера, хохоча, приводили в порядок форму и делились впечатлениями, когда Владимира Сабурова окликнули по имени:

– Владимир Евгеньич!

Он обернулся. Перед ним стояла девочка-подросток лет четырнадцати, одетая явно в свое лучшее платье. Юнкера начали весело перешептываться. Сабуров с недоумением вглядывался в девочку, пытаясь ее узнать.

– Простите?..

– Это вы простите, Владимир Евгеньич. Я просто от самого училища за вами иду. И вот нагнала… у сфинок. Я видела, как вас качали.

– Простите, я вас что-то не узнаю, – улыбнулся Сабуров.

– Еще бы! – хмыкнул плотный высокий юнкер с жизнерадостным румянцем во всю щеку. – Куда там всех барышень на деревне упомнить!

Юнкера расхохотались.

– Я Даша Скребцова, дочь Павла Лукьяновича, – не обращая внимания на смех, продолжала девочка. – Мы возле старой мельницы живем в Сабуровке…

– А, ну это меняет дело! – продолжал ёрничать плотный юнкер. – Сабуров, познакомите с тестем Лукьянычем?

– Послушайте, заткните фонтан, Епишин, – быстро выговорил Владимир. Юнкера прекратили смеяться и отошли на несколько шагов. Сабуров неопределенно заулыбался. – Ну конечно же… Даша. У тебя еще старший брат есть, Петя…