Патрик Модиано - Незнакомки

– Хочешь, я прочту тебе что-то очень красивое?

Меня крайне удивил этот вопрос. Он протянул руку к тумбочке и взял оттуда книгу с тем самым названием – «Как проходит время…».

– Это так прекрасно!.. Вот отрывок «Ночь в Толедо»…

И он принялся читать все тем же странным голосом не то врача, не то священника. Описание ночи любви, которую провела одна пара в номере гостиницы в Толедо. «Они лежат, прильнув друг к другу, обнаженные… в невинной прохладе сада, а там, за стеною, испанская ночь…»

Он продолжал чтение: «Тело юноши, стоящего перед своей добычей… Братская схватка…»

Я не выдержала и захохотала. Он удивленно воззрился на меня, разинув рот. Положил книгу между нами. Внезапно его лицо окаменело, губы плотно сжались и стали еще тоньше обычного. А я все хохотала и никак не могла остановиться.

– Убирайся отсюда, замарашка!

Он употребил это смешное старозаветное слово, наверняка желая унизить меня. Я встала, на минуту задержалась у двери. Посмотрела прямо ему в глаза, и он так и не смог заставить меня отвести взгляд. Его губы сжались еще плотнее. Похоже, он собирался обругать меня этим своим фальцетом. Или женским голосом, похожим на материнский. Или просто зашипеть, как змея.

В те летние дни и вечера, когда тетка предоставляла мне свободу – это бывало два раза в неделю, – я ездила на автобусе в Анси. Остановка находилась там же, у большого платана, только через улицу, не доезжая церкви. До чего же приятно было ехать в обратную сторону от пансиона! Я выходила не на конечной остановке, а раньше. У «Казино».

Там я встречалась с Сильви, моей подружкой по пансиону. Мы назначали встречи в кафе «Ле Реган», с правой стороны, за улицей Пакье. Сильви была на два года старше меня. Она ушла из пансиона после рождественских каникул, и, поскольку она умела печатать, ее взяли в префектуру на скромную должность машинистки. Летом, когда мы с ней ходили в кино на девятичасовой сеанс, я ночевала у нее дома. Тетка разрешала – с условием, что я вернусь в Верье-дю-Лак на следующее утро, ровно в семь часов, чтобы работать на виллах. Это у нее было святое.

Мы с Сильви болтались по улицам, по магазинам, ходили на пляжи Маркизатов. Часов в шесть вечера шли пить аперитивы на террасе «Таверны» под аркадами или в кафе «Казино». Самое приятное в это время дня было сознание, что впереди еще целый вечер до полуночи.

К концу дня перед ужином в «Таверне» собиралось много народа. Большей частью молодые люди и девушки, постарше нас, возвращавшиеся из спортклуба. Они заказывали аперитивы и какие-то мудреные коктейли. Другие останавливали свои открытые машины у края террасы и, не выходя, пили виски или апельсиновый сок, забравшись на спинки сидений. Парни за соседними столиками улыбались нам. Сильви была светлая блондинка, я – жгучая брюнетка, но глаза у нас были одинаково голубые. И еще я была, как сказал тот адвокат, «чертовски свеженькая»; правда, эти слова не внушали мне особой уверенности в себе.

Они приглашали нас к себе за стол. Иногда там сидело человек пять, иногда десять; некоторые были лет на двадцать старше нас. Со временем я познакомилась с ними со всеми… Жак, по прозвищу Маркиз, рослый блондин в черных очках; Пьер Фурнье, который прогуливал на поводке абиссинского кота и щеголял тростью с набалдашником; черноволосая Доминика – эта шествовала под аркадами с высокомерно-холодным видом, подняв воротник черной кожаной куртки. Говорили, что она ведет «богемную» жизнь в Женеве… Зази, Помпен Лаворель, белокурая Рози. Клод Брен и Пауло Эрвье; однажды вечером они повели нас в кино на «Прекрасную американку», фильм, который им жутко нравился и который они знали наизусть, так как, по их словам, видели его «пятьдесят три раза»… И множество других, чьи имена я уже и не помню. Но мы с Сильви слегка дичились их. И чаще всего сидели вдвоем, на отшибе. Сильви посвящала меня в свои планы. Она не желала оставаться в этих краях. Рассчитывала найти работу в Париже. Один из кузенов ее отца держал там кафе в квартале Вожирар. Это название – Вожирар – пробуждало во мне какие-то неясные мечты.

Ну а я? Сильви спрашивала, долго ли я еще пробуду в пансионе. Я очень надеялась, что нет. Мне хотелось работать, как она, в префектуре и больше не зависеть от тетки. Мы строили всякие планы. На будущий год Сильви что-нибудь придумает, чтобы вырваться в Париж. Снимет там комнату, и тогда я тоже приеду к ней, в квартал под названием Вожирар.