Владимир Шаров: Возвращение в Египет

Соня очень аккуратный человек; как и Данте, она хочет, чтобы каждый грех, будто по полочкам, был разложен по кругам Ада. Я же не думаю, что это так важно.

Я часто от нее слышу, что Богу Богово, а кесарю кесарево, и в том, что мы возвращаем грехи в ад, нет ничего плохого. Зря я печалюсь, другого пути спасти людей нет.

Соня ушла совсем молоденькой девочкой, ничего не зная о жизни и ничего в ней не понимая, вспомнила же обо мне спустя двадцать лет, когда осталась одна. Вернулась, посчитав, что обманута и брошена, никому, кроме меня, не нужна. И я ее с этим хозяйством принял, о чем ничуть не жалею. Больше того, выслушиваю любые жалобы и всякий раз соглашаюсь, становлюсь на ее сторону. Я никогда не ревновал ее к мужу, меня будто устраивало, что он вернул Соню без иллюзий и без лишних надежд. Самому ни с тем, ни с другим мне было не совладать. Возможно, я и вправду не способен идти по первопутку, кто-то другой, словно гальку, должен был обкатать Соню, лишь тогда я решился взять ее на руки.

В последние минуты жизни Гоголь видел лестницу, которая спустилась к нему с неба (наверное, ту же, что и Иаков). А прежде он не мог дописать «Мертвые души» — выбраться из ада. Нужен был такой проводник, как Вергилий, и нужна была Беатриче, чтобы найти дорогу наверх. Он просил об этом Вьельгорскую, но получил отказ. Мое положение лучше. Когда мы вместе с козлом спускаемся в пропасть, Соня остается меня ждать.

Моя роль смутила бы любого. Быть проводником козлов отпущения, вести их туда, куда я веду, не слишком приятно. Многих из этих животных я в свое время выкармливал из бутылочки, потом не просто выпасал — каждому носил хлеб с солью, берёг, стерег от волков, которые в здешних степях, особенно зимой, бродят целыми стаями. Детенышам, едва они появлялись на свет, я давал имена, и они на них отзывались, эти твари вообще на редкость умны и понятливы. Естественно, что я к ним привязывался.

Кормчий, уже выбрав, кому из козлов идти на заклание, всегда требовал для несчастного особого попечения. И вот я, чтобы животное могло поднять больше грехов, как и заведено, откармливал его кашами, вообще холил и нежил, а оно в ответ ластилось ко мне будто собачонка, терлось о штанину, вылизывало руки. Но прежде я был простым подручным. Один кормчий решал, кому из козлов и как глубоко идти в ад, сколько камней на него будет взвалено.

Всё поменялось после смерти дяди Святослава. Ты знаешь, я его очень любил, хотя многое из того, что он писал, было кощунством. Еще мама пыталась его урезонить, но, как догадываешься, то был мартышкин труд. Соня тоже была к нему привязана и тоже страдала, не раз жаловалась мне, что дядя Святослав заодно с плохими людьми. И вот, когда из письма тети Вероники мы узнали, что его уже нет, я, по совету Сони, пошел к кормчему, и он разрешил к камням, что были навьючены на жертвенное животное, добавить еще один с грехами дяди Святослава. Я тогда и в самом деле почувствовал облегчение. Раз поступив неправильно, трудно остановиться. С тех пор я привык, что животное, которое с рук брало у меня хлеб, напоследок получает лишь камень.

Соня говорит, что я не должен себя казнить, люди, которых мы любили, уходят один за другим. Все они, как и водится, много грешили, иначе и самим было не выжить, и детей не вырастить. Если карта легла так, что сейчас мы можем помочь, снять с их совести хотя бы часть грехов, этим глупо не воспользоваться. Душа человека, стоит освободить ее от зла, делается легкой и радостной. Будто воздушный шарик, воспаряет к Богу.

Иногда я поворачиваю обратно всего в нескольких шагах от Коцита. Как бы ни хотелось бежать туда, где меня ждет Соня, иду медленно, осторожно — уж больно опасна тропа. И вот, перебравшись через какое-то совсем страшное место, останавливаюсь возблагодарить Господа, перевести дыхание. Долго молюсь, но всякий раз, уже поднявшись чтобы продолжить путь, не выдерживаю, говорю Ему: «Дорогой, любимый мой Боже, неужели человеку, чтобы спастись, недостаточно просто верить в Тебя, Тебе молиться? Неужели грехи наши столь велики, что и Тебе не справиться без козлов отпущения?»

В последнее время Капралов во всех отношениях сдал. Ежедневно заученно и монотонно, так же, как теперь молится, он повторяет грехи земли, из-за которых пустился в бега. Переставляет, меняет порядок, приступ астмы может сократить их множество и разнообразие, но это не важно — суть дела та же. Добрую половину неправд, которую он ставит миру в вину, я знаю и без него, но только кормчий, сведя зло воедино, подвел здание под крышу. Окончательно достроил замок антихриста и на флагшток водрузил его знамя.