Уолтер Абиш - Сколь это по-немецки

Когда он покидал отель в пять утра, вестибюль был пуст. Широко ему улыбнувшись и поприветствовав, швейцар дунул в свой свисток, но Захария не слышал пронзительный звук, подзывавший таксиста, который должен был отвезти его в Блитлу. Спасибо, сказал Захария, вкладывая монету в протянутую руку.

Теперь он направляется к центру пустыни, каждый шаг, который он делает, приближает его к центру, и каждый шаг, который он сделал в прошлом, вел его сюда. Даже и не зная еще о существовании центра, он путешествовал в его направлении. Все, с чем он столкнулся до сих пор, кажется привычным, словно когда-то в прошлом его мать описала ему это, рассказывая, как его отец в составе итальянских Экспедиционных сил пересекал пустыню. Поэтому он убежден, что окажется привычным и то, что лежит впереди. В конце концов, пустота, которую он ожидает встретить в центре, будет неотличима от пустоты, которую он испытал бы в своей комнате, после того как ее освободили от всех его пожиток, лишили ее всех тех вещей, за которые он цеплялся с таким постоянством, с таким упорством, с таким безмерным усилием, словно от них зависела вся его жизнь.

Какие слова скорее всего услышишь по прибытии в немецкий аэропорт из Франции?

Бонжур?

Или гутен таг?

Или паспорт, битте?

И как прозвучит для немецкого уха имя Ульрих Харгенау? Не напоминает ли фамилия Харгенау изучающему паспорт чиновнику о недавнем — по правде, не таком уж недавнем — судебном процессе, на котором была установлена связь Харгенау — по крайней мере, некоторых из Харгенау — с тем, что пресса окрестила патологической и маниакальной попыткой свергнуть демократическое правительство Бундес республики?

Ульриху, однако, ничто уже не грозит. Его не спрашивают: по какой причине вы направляетесь в Германию и как долго собираетесь здесь пробыть? Очевидно, к его случаю этот вопрос не подходит. Обычно, какою бы ни была цель приезжего, на подобный вопрос отвечают: приятно провести время. Так оно или нет, но приятное времяпрепровождение вызывает полное понимание и приятие. Это правильный ответ. Должный ответ. Разве для поездки в Германию не достаточно просто желания приятно провести время. Полюбоваться уцелевшими немецкими замками, церквями, соборами. Несомненно, что бы ни приводило людей в Германию, это не может помешать осмотру величественной барочной и готической архитектуры, путешествию к немногочисленным романтично возвышающимся по берегам Рейна замкам, посещению того или иного посвященного музыке Вагнера или Бетховена фестиваля, когда час за часом внимаешь божественной музыке, растянувшись на душистой траве, а задником сцены служат Баварские горы. А сколько там работ Дюрера или Кранаха, Гольбейна Младшего, Конрада Вица, Мартина Шонгауэра, Лохнера, Бальдунга, Бройна, Амбергера, да еще и изумительный Изенгеймский алтарь Матиса Грюневальда в городском музее Кольмара. Но этим причины, по которым люди приезжают в Германию, не исчерпываются. Они приезжают, чтобы присмотреться к своему прошлому, навестить родственников или места, где родились их родители. Приезжают, чтобы открыть заново свои немецкие корни. А также навестить могилу Гёте и побродить по немецким лесам, впитать ту духовную привязанность к природе, которая лежит в основе всего немецкого. Они стекаются толпами, чтобы изучать музыку или драму или же посещать лекции Брумхольда, который, хотя ему уже и далеко за семьдесят, все еще преподает в Вюртенбурге. Следует добавить, что подчас попадает в Германию и иностранный писатель, стремящийся привлечь внимание к вышедшему немецкому переводу его книги. Немцы, в общем и целом, жадны до чтения. Они уважают книги, уважают печатное слово. Конечно, писатели приезжают в Германию и собирать материал. Они могут воспользоваться любым из великолепных архивов Бонна, Мюнхена, Нюрнберга или Берлина. Скрупулезно ведущиеся архивы восходят к эпохе Дюрера. Что-нибудь в архивах найдется про каждого. И про Харгенау? Тем паче про Харгенау.

Конечно, как немцу возвращение Ульриху после полугодового отсутствия гарантировано. В этом не может быть никаких сомнений. И проходит оно, насколько он может судить, незамеченным. Более нет никаких оснований включать его имя в какой бы то ни было черный список. Харгенау — добропорядочные, уважаемые немцы. Из лучших. Он может приезжать и уезжать когда захочет. Во Францию? Почему бы и нет? В любви ко всему французскому нет ничего необычного. Она не вызывает нападок. Прошлое уже забыто.