Олег Рой - Дочки-матери, или Каникулы в Атяшево

И ночную тишину снова нарушил шум мотоциклетного мотора, который становился все тише и вскоре совсем стих.

— Почему вы мне сразу не позвонили? — накинулся Владимир на свояченицу и Ивана, едва Ирина снова спустилась вниз. — Почему ничего не сказали? Это же попытка изнасилования, тяжкая уголовка… Обоих этих ублюдков можно было бы упечь всерьез и надолго…

— А ты сможешь это доказать? — пожал плечами Иван. — Алика сама поехала с ними, по собственной воле, тому есть куча свидетелей. Максимум, что ты сможешь им предъявить, — это драку с Артемом. И то не факт. Но вообще дело даже не в этом…

— А в чем? — удивленно взглянула на него Оля.

— В том, что хватит с девочки полицейских историй! — решительно и как-то даже жестко проговорил Иван. — Она только недавно прошла через все это. Допросы, протоколы, следствие, суд… Очень надеюсь, что ей будет вполне достаточно того урока, который она сегодня уже получила.

— Ну, не знаю, не знаю… — покачал головой Володя, давая понять другу, что он категорически с ним не согласен. — Первого-то урока, как видишь, не хватило.

Зато дед Игнат сразу признал его правоту. И Ирина, которая разделяла точку зрения Ивана на все сто. Она горячо поблагодарила его, выразительно прошептала: «Спасибо за все!» — и пожала его руку. А тем временем в комнату вошла Алика, которая накинула поверх халата теплый плед и усиленно куталась в него.

— Никак не могу согреться, — пожаловалась она. — Даже горячий душ не помог.

— Это у тебя нервное, — заметила Ольга.

Татьяна Сергеевна налила внучке большую кружку горячего чая с травами, а дед Игнат щедро плеснул в него своего чемергеса, как всегда, вынув бутылочку из кармана.

— Не помешает, — упрямо сказал он, когда Татьяна Сергеевна попыталась возражать, и та уступила, проворчав что-то насчет выжившего из ума старика, спаивающего молодежь. Заодно и всем остальным, кроме Ивана, досталось по рюмочке.

— Так я что-то не понял, Вань, — уточнил Владимир, вытирая усы. — Ты говоришь, эти уроды из тех москвичей, которые хотят наш комбинат купить?

— Да, я их там видел, когда они на переговоры приезжали, — кивнул Иван. — Они, похоже, замахнулись создать всероссийский мясомолочный агрохолдинг. И мечтают задавить всех конкурентов скопом.

— И что будет, если они купят здешний комбинат? — спросила вдруг Алика.

Иван явно не ожидал от нее интереса к этой теме, однако ответил:

— Тогда два варианта, точнее, даже один. Либо его интегрируют, что вряд ли — тогда остальные комбинаты их сети надо подтянуть до его уровня. А это накладно, да и нелегко, у нас комбинат отличный, сама знаешь. Так что скорее всего обанкротят и закроют, чтобы конкуренцию не создавал.

— Но это же свинство! — возмутилась Алика. — Тогда ж больше половины города работу потеряет. И потом — жалко. У них колбаса такая вкусная…

И замолчала на полуслове, поймав на себе удивленные взгляды всех взрослых. А спустя минуту и сама поняла, что ничего странного в их удивлении нет. Разве какой-то месяц назад она стала бы беспокоиться о том, что какие-то провинциалы потеряют работу? Да еще в такую минуту, после того что пережила за сегодняшний вечер! Но с тех пор в ней что-то очень сильно изменилось… Хотя Алика пока еще сама не понимала, что и как.

Было уже далеко за полночь, когда Иван уехал, прихватив с собой деда Игната. Проводив его, Ирина сразу увела дочь наверх. В этот вечер они впервые за долгое время не болтали перед сном — Алика заснула, как только ее голова коснулась подушки, и спала всю ночь так спокойно и безмятежно, будто всех переживаний минувшего дня вовсе и не было.

Алику разбудили яркие солнечные лучи и сильная головная боль. При малейшем движении внутри точно перекатывался чугунный шар, больно было не то что шевелиться, но даже открывать глаза: выпитое накануне явно не прошло для организма бесследно. К счастью, когда Алике удалось все же разлепить веки, на тумбочке обнаружились заботливо положенная кем-то таблетка растворимого анальгетика и кружка с холодной колодезной водой. Никогда еще вода из колодца не казалась Алике такой вкусной. Приняв целебное снадобье, Алика еще полежала с закрытыми глазами и через некоторое время, когда боль немного отступила, смогла наконец собраться с мыслями.

Она вспомнила вчерашний день, поездку с Артемом на Бугры и все то, что случилось потом, и тут же почувствовала, как от стыда и досады к щекам приливает кровь. Алика злилась, но злилась исключительно на себя. То, что она наговорила Артему, сейчас казалось ужасным, но то, что случилось потом, — во много раз хуже.