Мариуш Вильк - Дом над Онего

А что касается дороги, Матвеевич был прав. Вскоре после их отъезда началась метель.

3 февраля

А в «Жепе» — новое цунами… На сей раз — список Вильдштайна [123] Так называемый список Вильдштайна (по имени опубликовавшего его известного польского журналиста Бронислава Вильдштайна), насчитывающий около 240 тысяч имен — список каталога архива Института национальной памяти, в котором, как утверждается, помещены фамилии законспирированных сотрудников службы госбезопасности, а также имена тайных агентов и претендентов на тайных агентов в Польше до 1983 года. . Четверть миллиона «жертв».

Помню Бронека в радостный период конца 1970-х. Кажется, осенью 1979 года мы сидели у меня на улице Пшестшенной во Вроцлаве, между двумя стычками с госбезопасностью. Без Лешека Малешки [124] Леслав Малешка (р. 1952) — польский журналист, деятель оппозиции в ПНР. , зато с Анджеем и Войтеком из краковского СКС [125] СКС — Студенческий комитет Солидарности — оппозиционная группа, первоначально созданная в Кракове студентами Ягеллонского университета. и несколькими ребятами из Вроцлава. Интересно, кто-нибудь из них вошел в список Бронека?

А впрочем — плевать!.. Но я поражаюсь этой общенациональной панике. Этой «истерии», как это раньше называлось, которую уже несколько дней провоцирует «Жепа». Все вдруг стали проверять: окружающих, себя (словно раньше не знали), своих близких. «Многие теперь примутся восстанавливать честное имя и прикрывать фамилии, словно разграбленные могилы, а репутация нескольких покойников рассыплется в прах». Но есть ли из-за чего настолько сходить с ума?

В списке Бронека я бы наверняка нашел много знакомых фамилий. Ну и что? Прошлое минуло безвозвратно, и сегодня меня все это совершенно не колышет. Разве что занятно понаблюдать за этой бумажной казуистикой — кто насколько скурвился. Разделение доносителей на тех, кто доносил за деньги, и тех, кто делал это из страха, не меняет сути вещей — и те и другие позволили себя поиметь. Пусть даже орально.

Кое-кто пытается все вывернуть наизнанку и твердит, что виновата система и ее щупальца, это их, мол, нужно преследовать, пятнать и наказывать, а стукачи — всего лишь несчастные жертвы. Для меня гэбэшники были противниками (впрочем, они никогда этого не скрывали), а парень, который жал мне руку, как Лешек, и доносил на меня, как Кетман [126] Один из псевдонимов Леслава Малешки в службе госбезопасности. , вот это, по правде говоря, — сука. Вот и все.

Тревожит меня только одно. Стоит ли вообще писать о таких сенсациях в дневнике? Не напоминает ли это пришпиливание к бумажке бабочек-однодневок?

8 февраля

День ощутимо удлиняется. Всего лишь восемь тридцать, а за окном уже маячит его бледное лицо… Сизое, немного опухшее облако над Виговом, ниже темная полоса леса и безмолвное белое пятно — на целый экран.

Будда на письменном столе тоже вынырнул из тьмы. Свет из окна высветил во мраке его правое плечо, бедро и макушку — мягким, серебристо-пепельным абрисом. Этого маленького бронзового Будду привез мне несколько лет назад из Японии дядя Виня [127] Винциуш Нароек (р. 1934). , в свое время прекрасный польский социолог, автор, в частности, «Планового общества». В Страну цветущей сакуры его пригласили в связи с выходом книги на японском языке. Сегодня он мне приснился.

— Представляешь себе, — смеялся он во сне, как тогда, вернувшись из Киото, — «Плановое общество» иероглифами? Можно сразу делать харакири.

22 февраля

Снежная тюрьма, в которой мы оказались — дороги по-прежнему не чистят, — напомнила мне «Снежную страну» Ясунари Кавабаты [128] Ясунари Кавабата (1899–1972) — выдающийся японский писатель, офицер французского ордена искусств и литературы (1960). , прекрасный роман японского лауреата Нобелевской премии за 1968 год. Первый раз я читал его, кажется, тридцать лет назад, но до сих пор помню свое восхищение. Особенно запомнилось мне описание изготовления крепа. Женщины в этом районе — который снега зимой отрезают от мира — целыми днями ткали белый льняной креп. Начинали ткать в конце октября, едва в воздухе появлялись первые снежинки, а в середине февраля отбеливали готовую ткань, расстилая ее на полях и в садах, покрытых голубоватым от солнца весенним фирном. Еще в старинных книгах говорилось, что ткань существует потому лишь, что существует снег. Снег называли родителем ткани. Отбеливать следовало так, чтобы льняной креп производил впечатление сотканного из снежной пряжи. Лен, вытканный в мороз, приятно охлаждает тело в летний зной. Конец отбеливания крепа в «Снежной стране» означал начало весны.