Джон Кракауэр - В диких условиях

«Может, это, конечно, и правда, – говорит продавец магазина в Солтон-Сити, – но основная масса людей думает, что источники снесли, потому что они стали привлекать в эти края слишком много хиппарей, бомжей и прочей такой швали. Ну, на мой взгляд, и скатертью дорога».

Больше восьми месяцев с момента прощания с Маккэндлессом Франц терпеливо ждал его возвращения. Он почти безвылазно сидел в своем лагере и не сводил глаз с дороги, надеясь, что на ней вот-вот появится силуэт молодого человека с большим рюкзаком за спиной. В последнюю неделю 1992 года, на следующий день после Рождества, он съездил в Солтон-Сити проверить почту, а на обратном пути подобрал двух автостопщиков. «Один, сдается мне, был из Миссисипи, а другой – индейских кровей, – вспоминает Франц. – По пути к горячим источникам я начал рассказывать им о своем друге Алексе и о большом приключении на Аляске, в которое он отправился».

Внезапно его перебил молодой индеец: «А его звали не Алекс Маккэндлесс?»

«Да, точно, это он. То есть вы с ним знакомы…»

«Очень тяжело сообщать вам об этом, мистер, но ваш друг погиб. Замерз в тундре. В журнале Outside писали, я только что прочитал».

Ошеломленный Франц устроил автостопщику длительный допрос. Подробности совпадали, история была похожа на правду. Что-то пошло не так, и случилось ужасное. Маккэндлесс уже никогда не вернется.

«Когда Алекс уехал на Аляску, – вспоминает Франц, – я молился. Я просил Бога присмотреть за парнем, я говорил Ему, что это совершенно особенный человек. Но Он позволил Алексу умереть. Поэтому 26 декабря, узнав о случившемся, я отрекся от Бога. Я отказался от членства в своей церкви и стал атеистом. Я решил, что не могу верить в Бога, который позволил случиться страшному с таким парнем, как Алекс».

«Высадив своих пассажиров, – продолжает Франц, – я развернул фургон, вернулся в магазин и купил там бутылку виски. Потом я уехал в пустыню и выпил ее. Пить я не привык, и поэтому меня стошнило. Я надеялся, что умру от алкоголя, но ничего не вышло. Мне просто стало очень-очень плохо».

Это правда, что многие творческие люди не умеют выстраивать зрелые личные взаимоотношения с другими, и по этой причине зачастую живут в почти полной изоляции. Также правда, что в некоторых случаях перенесенная в раннем возрасте психологическая травма в форме разлуки с родными или потери близких подталкивает потенциально креативного человека к развитию в себе тех аспектов личности, которые могут быть реализованы только в относительной изоляции. Но это не означает, что сам по себе одинокий творческий поиск является патологией…

Уклонение от внешних контактов – это реакция, сформировавшаяся для предотвращения поведенческой дезорганизации ребенка. Если перенести эту концепцию во взрослую жизнь, мы увидим, что ребенок с такой реакцией избегания вполне может превратиться в человека, основной потребностью которого является поиск какого-то смысла или схемы жизни, не полностью или даже не в первую очередь зависящих от межличностных отношений.

Большой комбайн «John Deere 8020» беззвучно застыл под косыми лучами вечернего света посреди недокошенного поля сорго в Южной Дакоте, вдали от любых городков и поселков. Перепачканные грязью кроссовки Уэйна Уэстерберга торчат из разверстой пасти комбайна, будто машина начала заглатывать его целиком, будто он был добычей, которую уже переваривала эта железная рептилия-переросток. «Даст мне кто-нибудь, наконец, чертов ключ или нет? – приглушенно звучит из чрева машины сердитый голос. – Или вы там все кроме как стоять руки в брюки больше ни на что не годитесь?» Комбайн сломался в третий раз за три дня, и Уэстерберг торопится до темноты заменить какую-то труднодоступную деталь.

Спустя час, успешно закончив ремонт, Уэстерберг вылезает весь измазанный машинным маслом и облепленный соломой. «Простите, что сорвался, – извиняется он. – Мы уже какой день работаем по восемнадцать часов. У меня, наверно, уже нервы не выдерживают, потому что сезон близится к концу, а у нас рабочих рук не хватает. Мы рассчитывали, что Алекс к этому моменту уже вернется на работу». С тех пор, как на аляскинском Стэмпид-Трейл обнаружили тело Маккэндлесса, прошло пятьдесят дней.

Семью месяцами ранее, в морозный мартовский день, Маккэндлесс ввалился в офис зернового элеватора в Картаге и заявил, что готов приступить к работе. «Мы утром отмечаемся, что пришли занимать свои рабочие места, – вспоминает Уэстерберг, – и тут входит Алекс со своим здоровенным рюкзаком на плече». Он сказал Уэстербергу, что планирует остаться до 15 апреля, то есть в аккурат до первой зарплаты. Он объяснил, что собирается на Аляску и поэтому ему нужно закупить целую кучу нового снаряжения. Маккэндлесс пообещал вернуться в Южную Дакоту как раз к началу уборки осеннего урожая, но к концу апреля хотел быть уже в Фэрбенксе, чтобы до возвращения успеть как можно больше времени провести на Севере.