Джон Кракауэр - В диких условиях

В конце ноября Маккэндлесс отправил Джен Баррес открытку до востребования на абонентский ящик в Ниланде, маленьком городке в калифорнийской долине Империал. «На этой открытке, что мы получили в Ниланде, впервые за долгое время был указан обратный адрес, – вспоминает Баррес. – Поэтому я немедленно ответила и сказала, что на следующие же выходные мы заедем повидаться с ним в Буллхэде, поскольку были в тот момент совсем недалеко».

Маккэндлесса несказанно обрадовала весточка от Джен.

«Я так рад, что вы оба живы и здоровы», – восклицает он в своем письме от 9 декабря 1991 года.

Огромное спасибо за рождественскую открытку. В это время года очень приятно чувствовать, что о тебе кто-то помнит… Я до невозможности рад был услышать, что вы приедете меня навестить, жду вас в любое время. Очень здорово думать, что по прошествии полутора лет мы с вами снова увидимся.

В конце письма он нарисовал карту и во всех подробностях написал, как найти его трейлер на Бейслайн-роуд в Буллхэд-Сити.

Тем не менее, через четыре дня после прихода этого письма, как раз когда они с Бобом уже почти собрались выехать в Буллхэд, Джен вернулась на место стоянки и увидела около своего фургона большой рюкзак. «Я сразу узнала рюкзак Алекса. А наша собачка Санни унюхала его раньше нас. Она любила Алекса, но меня удивило, что она его до сих пор помнит. Она чуть не рехнулась от радости, когда его нашла». Маккэндлесс объяснил, что устал от Буллхэда, что ему надоело работать от и до, что его утомили «пластиковые люди», с которыми приходилось работать, и поэтому он решил бросить все к черту и свалить из города.

Джен с Бобом стояли лагерем в пяти километрах от Ниланда. Местные называли этот район «Плитами». Когда-то здесь была авиабаза ВМФ, но потом ее вывели, а все постройки сломали, оставив только целую сеть разбросанных по пустыне плоских бетонных фундаментов. Ближе к ноябрю, когда везде в стране начинает холодать, около пяти тысяч бомжей и бродяг всех мастей, то есть тех, кого называют «перекати-поле», собираются в этих инопланетных пейзажах, чтобы пожить под теплым солнцем, не тратя на жизнь почти ни гроша.Плиты становятся чем-то вроде столицы многолюдной кочевой коммуны на резиновом ходу, толерантного сообщества, состоящего из уволенных, изгнанных, неимущих и перманентно безработных. Членами этой субкультуры становятся мужчины, женщины и дети всех возрастов, люди, прячущиеся от коллекторских агентств, полиции или налоговой службы, бежавшие от разладившихся взаимоотношений, слякотных зим и изматывающего однообразия существования, характерного для представителей среднего класса.

Маккэндлесс приехал в Плиты как раз в тот момент, когда в пустыне на всю катушку работал гигантский блошиный рынок. Будучи одной из его участниц, Джен выставила несколько раскладных столиков с дешевыми, как правило, уже подержанными товарами, и Маккэндлесс вызвался следить за прилавком с обширной коллекцией подержанных книжек.

«Он мне сильно помогал, – рассказывает Джен. – Присматривал за товаром, когда мне нужно было отлучиться, разложил все книги по категориям. Очень много книжек продавал и, казалось, прямо кайф ловил от процесса. Сам Алекс обожал классиков – Диккенса, Герберта Уэллса, Марка Твена, Джека Лондона. Лондона любил больше всех. Любого проходившего мимо лотка бродягу уговаривал «Зов предков» обязательно прочитать».

Маккэндлесс влюбился в Джека Лондона еще в детстве. Пылко проклиная устройство капиталистического общества, славя первобытную природу, защищая простой люд, Лондон словно повторял мысли Маккэндлесса. Завороженный красочными описаниями жизни на Аляске и Юконе, Маккэндлесс без конца перечитывал Зов предков, Белый клык, Развести костер, Северную одиссею и Шутку Порпортука. Он был настолько очарован этими историями, что, казалось, напрочь забывал, что они были литературным вымыслом, конструктами воображения, скорее, описанием романтических представлений Лондона о жизни в субарктической глуши, чем изложением реальных фактов о такой жизни. Маккэндлесс будто намеренно закрывал глаза на тот факт, что сам Джек Лондон провел на севере всего одну-единственную зиму и в сорокалетнем возрасте покончил с собой в своем калифорнийском поместье жалким, разжиревшим безнадежным пьяницей, влачившим полурастительное существование, не имевшее почти ничего общего с воспетыми им идеалами.

Среди жителей ниландских Плит была семнадцатилетняя девушка по имени Трейси, которая влюбилась в Маккэндлесса во время его недельного пребывания в тех местах. «Это была чудесная малышка, – говорит Джен, – дочка пары бродяг, стоявших в четырех машинах от нас. Бедняжка Трейси втюрилась в Алекса до беспамятства. Все время, пока он был в Ниланде, она вертелась вокруг него, строила глазки и доставала меня просьбами уговорить его пойти с ней погулять. Алекс относился к ней по-доброму, но она была для него еще слишком маленькая. Он ее всерьез не воспринимал. Когда он уехал, она от неразделенной любви, наверно, еще с неделю страдала, не меньше».