Лидия Гуардо: Исповедь. Пленница своего отца

Однако огонь не мог уничтожить мои воспоминания.

Председатель суда города Мо потребовал, чтобы судебное заседание по делу Старика проходило при закрытых дверях, хотя его об этом никто не просил. Судья, видимо, не хотел предавать огласке события, в ходе которых весьма наглядно проявилась бездеятельность судебной системы, жандармерии и социальных служб — не говоря уже о попустительстве со стороны отдельных конкретных лиц. Обвинительное заключение заместителя прокурора, который придал новый импульс следствию, проводившемуся — ни шатко ни валко — в течение уже шести лет, содержало немало доказательств вины Люсьен Юльпа (так звали Старушку), однако наказание, которое назначил ей суд, было, как мне кажется, слишком легким: Старушку осудили на три года с отсрочкой приведения приговора в исполнение (прокурор, правда, подал на апелляцию).

Для Марианны, Бриса и меня, выступающих в данном судебном разбирательстве в роли потерпевших, такой приговор стал очередным проявлением нежелания признать реальную тяжесть преступных деяний, совершенных в отношении нас.

Хотя смерть Старика сделала невозможными какие-либо преследования его в судебном порядке, многолетняя его сообщница отделалась очень легким наказанием!

Как бы там ни было, о подробностях моей жизни стало известно за пределами стен дворца правосудия и полицейского участка города Мо. Брюс де Сен-Сернен, журналист издания «Ла-Марн», первым заинтересовался этой историей и опубликовал статью, которая вызвала резонанс во всем нашем регионе.

В этой статье выражалось негодование по поводу того, что судебное заседание проходило при закрытых дверях и что подсудимой назначили слишком мягкое наказание, явно не соответствующее ее вине.

Смущенные извинения моих соседей и некоторых других жителей деревни Куломм вряд ли компенсируют нанесенный мне моральный ущерб.

Не компенсируют его и сожаления молодых жандармов Креси-ла-Шапель, «которые ничего не знали…» Их предшественники, я думаю, благополучно ушли на пенсию!

О том, что чувствую сейчас, я рассказала психотерапевту, ведущему за мной наблюдение в течение уже шести лет. Ниже я привожу запись, которую сделала в тетради по просьбе психотерапевта, сделала, как смогла, потому что до сих пор не умею толком ни писать, ни читать:

Инагда или часто яуже не хочю жить я претпочла бы умиреть. Я хочю штобы всьо было харашо а мне не харашо. Мне надаела занематся всем. моя новая жызнь была сначала харошей, мне неследавалобы никогда об этом гаварить. жыть не зная ничево этобыло для меня лутше всево. Яхочу зделать все для таво штобы забыть.

Но у меня не палучаеца.

Лидия хочет взять себе другую фамилию.

Дожидаясь, когда ей удастся продать дом в деревне Куломм, она все еще живет там со своим другом Сильвеном и их двумя детьми — Амандиной и Максансом, — а также своими сыновьями Реми, Режисом, Брисом, Борисом и Рюди. Еще с ними живет Марианна, у которой от ее приятеля родилась девочка. Раймон-младший и Брюно покинули родительский дом и приезжают в гости лишь время от времени.

Оба обзавелись спутницами жизни и стали отцами. Живут в соседних деревнях.

Реми и Режис завели себе подружек и пытаются вместе с ними как-то устроиться в жизни.

Брис осваивает мастерство строителя, работая на стройке, и надеется, что органы правосудия все-таки должным образом накажут Старушку за совершение развратных действий в отношении его.

Борис, Рюди и Амандина ходят в школу. Максанс с нетерпением дожидается, когда ходить в школу придет время и ему.

Волчонок уже состарился, но живется ему очень хорошо, и он, как и раньше, спит в ногах у своей хозяйки.

Старушка живет у своего брата в Мо — по-прежнему на свободе.

Ее можно встретить на улицах этого города: она ходит и бросает рекламные листки в почтовые ящики.

В апреле 2008 года Люсьен Юльпа предстала перед судом апелляционной инстанции. Ее приговорили к четырем годам лишения свободы с отсрочкой приведения приговора в исполнение, хотя прокурор требовал для нее пяти лет, из которых четыре — с обязательной «отсидкой». Адвокат Лидии, мсье Ален Миковски, сделал все для того, чтобы дело рассматривал суд присяжных и чтобы заседания проходили открыто. Однако ему в этом было отказано. Суть того, на что подала жалобу Лидия, была квалифицирована как «невоспрепятствование совершению преступления», тогда как факты свидетельствовали о том, что имело место совершение преступления и соучастие в преступлении. Проведение расследования было поручено жандармам Креси-ла-Шапель…