Иван Кузмичев - «Поступь империи» (сборник)

Видно хреновенько все-таки преобразования проходят, отработанная в Рязанской губернии система с трудом принималась в других губерниях, слишком много взяток, местничества и покровительства.

Страна, выигравшая две войны подряд, медленно умирала в чиновничьем раздрае и воровстве. Крайние меры помогали, но не надолго.

— Ну что ж господа, раз не хотите по- хорошему, будем с вами по всей строгости Уклада! — тихо прошипел я сквозь зубы обещание, сдернув прилипший лоскут от стопы. — Будет вам и "рука руку моет" и "не плюй против ветра". Всё будет, и справедливость Фемиды в том числе…

Дождь за окном постепенно стихал, гроза ушла дальше в сторону Пскова. Вечерние сумерки спустились на город. Полежав в ванне полчаса, я отправился спать, ждать Карла посреди ночи не вижу никакого смысла, ну а если он и явится, то вставать ради него не буду. Подождет утра, авось не сахарный не растает.

Полуденное солнце палило нещадно. Удивительно, но даже в эту пору, когда зима еще не ушла окончательно, а лето далеко Солнце могло не просто греть людей, а буквально разить их плоть с не меньшей эффективностью, нежели свинцовые пули гвардейцев или бритвенно острые стрелы степняков.

Но какие бы напасти не выпали на людскую долю, все статские учреждения России продолжали работать, не было исключений ни для кого. Кроме всенародных праздников, во время которых предписывалось нести службу только пожарным командам, безопасникам и госпиталям, появившимся в русских городах в последние пять лет.

Одним из статских учреждений был Царский Совет, собирающийся на заседания не так часто, как хотелось бы молодому царю. Алексею удалось упорядочить его работу: Совет заседал по одной неделе в конце каждого: октября, января, апреля и июля.

Месяцы были выбраны не случайно, в эти промежутки времени люди могли быть разгружены от повседневной работы. Однако заседания иногда затягивались, особенно если дела касались составления сметы расходов. Кроме того, часть царских советников, вопреки первоначальному замыслу оказались лицами заинтересованными, сиречь заранее предвзятыми, что естественно не могло не сказаться на их работе.

Сегодняшнее заседание, открылось царем, было внеплановым, так сказать экстренным, чего не случалось уже пару лет, не получалось у монарха бывать на Совете, то на войне, то за границей дела решает: договаривается с одними, холит вторых и угрожает третьим. Но не это событие оказалось значимым для советников. С самого утра едва ли не с восходом солнца в Кремлевских палатах началось слушание по делу о хищении из казны огромных сумм денег и обмане государя. Главным обвиняемым стал князь Гагарин, кроме того, перед разгневанные очи молодого царя предстали еще два высокородных аристократа, бывшие царские советники: князь Волконский и князь Опухтин.

Главный фискал Нестеров сидел рядом с государем, по левую руку от него. Справа сидела немного бледная царица. Днюющая и ночующая рядом с вторым царевичем – Иваном. Но, не смотря на легкую усталость, Ольга смотрела на колено преклонных князей с интересом. Мол, давайте господа аристократы говорите, может, поведаете нечто действительно ценное, иначе по миру пойдете. Не все конечно, но двое из троицы точно, слишком веские и тяжелые доказательства предъявил Александр Нестеров, готовый и дальше рыть землю лишь бы только вывести на чистую воду зарвавшихся чинуш и излишне хитрых купчин.

— Говорите, — с самого утра меня не покидало стойкое чувство дежавю, словно когда-то я уже сидел здесь и решал судьбу этих людей.

Смотреть на воров и зажравшихся от собственной власти аристократов было неприятно, если не сказать больше – противно. И ведь эти сволочи знали, что наказание неминуемо! На что-то надеялись? Однако стоит подумать над этим на досуге, сейчас следует, внимательно слушать чего они лепечут, авось нечто полезное услышу…

— Ваше Величество, прошу разрешения удалиться к себе в вотчину и прожить там отмеренные мне годы, — первым сказал князь Опухтин, низко кланяясь.

— Слишком простое наказание выбрали вы для себя, князь, — злая ухмылка появилась на мгновение, но этого обвиняемым хватило, в миг с них спали маски отчуждения.

В их глазах появилась растерянность: не такой реакции они ожидали от молодого царя, тем более после заступничества патриарха Иерофана. Сколько заплатили владыке, дабы он не побоялся предстать передо мной, не знает никто, кроме обвиняемых и самого патриарха…