Иван Кузмичев - «Поступь империи» (сборник)

Посланный в Сибирь с тайной миссией фискал Евпатий Конюхов, из худородных, сумел через полгода составить список по двум караванам и их примерной выгоде для князя и разорения государства от сего непотребства.

— Государь, так ведь князь Гагарин от царского имени все делал, опять же людей посылал для защиты караванов, — с некой тревогой сказал барон.

— Много ты понимаешь, Артур. Обкрадывал казну Матвей, да так что в упадок край пришел, а ведь земли там богатые и торговля должна десятки, а то и сотни тысяч червонцев каждый месяц приносить, а не раз в год. Ну, ничего, отправлю туда Ершова, хватит ему под московским комендантом Алябьевым ходить, да на ворье великосветское смотреть, пускай губернией занимается, авось толку больше будет.

Наш разговор с бароном Либерасом затянулся до вечера. Нас не прерывали до той поры, пока не вошел в кабинет Никифор и не предложил отужинать. Но поесть нормально не удалось, прибыл гонец с депешей от князя Григория Долгорукого с пометкой на конверте: "Срочно!"

Оставив Артура ужинать в одиночестве, я прошел к себе и, сломав алую восковую печать, углубился в чтение…

Послание было довольно коротким. Всего лишь четыре предложения, весь смысл которых сводился к тому, что король Август каким-то немыслимым образом прознал о тайных переговорах и теперь спешил сюда из Кракова, где жил последние месяцы.

Уже несколько лет в Польше нарастало взаимонепонимание между королем и магнатами.

Ляхи, прежде недовольные присутствием наших войск, вскоре стали оказывать большее неудовольствие своему королю за то, что он расставил в стране саксонские войска. Политическая смекалка и прозорливость требовали поддерживать разлад монархом и подданными. На былую искренность Августа я не полагался давным- давно, еще с 1707 года, когда он, струсив, сбежал из Польши, отрекшись от престола. Вот и получалось так, что самым безопасным и выгодным делом является поддержание напряжения в регионе, дабы каждая сторона нуждалась в помощи России.

И последнее было не сложной задачей, особенно если учесть легкомысленную продажность польских панов. Магнаты брали от русского посла подачки, обещали вести дела в нужном для России ключе. Польский сейм никак не мог установить закон при существовании liberum veto, когда любой посол имел право прервать течение дел сейма, заявив несогласие на предлагаемый закон. Русские агенты пользовались этим, а когда замечали, что готовится какое-нибудь распоряжение, не полезное видам России, — тотчас подкупали нескольких сеймовых послов, и сейм "срывался".

В эту пору русским послом в Польше был князь Григорий Федорович Долгорукий, человек ловкий и умелый, с блеском пользующийся благоприятными обстоятельствами.

Ляхи домогались изгнания из Польши саксонского войска, обратились за помощью к русскому посланнику, именно тогда Долгорукий с моего согласия задержал корпус генерала Вейде, идущего через польские земли в Курляндию для подавления волнения местных недовольных дворян. Они почему-то решили, что молодая герцогиня Курляндская, моя сестра не может управлять землями, доставшимися ей после смерти мужа.

В то время, когда Анна гостила у царицы Ольги в Москве, Курляндия восстала. Хотя назвать восстанием сборище расфуфыренных аристократов с сотней слуг за спиной, вооруженных, чем попало сложно даже человеку с богатой фантазией. Переводить в приграничные области дополнительные полки я вместе с Генштабом не стал, благо, что курляндские тугодумы решили выиграть время, "восстав" едва ли не зимой. Ну а по весне, когда близилось подписание мирного договора с Османской империей, на Южном фронте высвободилось больше тридцати полнокровных полков, получивших пополнение в середине весны. Треть из них остались в гарнизонах и полевых крепостницах спешно возводимых вдоль всего опасного рубежа согласно инженерному предписанию создания "гибкой фортификационной линии". Треть полков уходили в резерв армий, получив долгожданный отдых, и наконец последняя треть – самые молодые полки, переводились на западные границы царства.

Понимая, что полки генерал-поручика Вейде нужны в герцогстве, Долгорукий предложил перевести приграничные гарнизоны на саму границу, весьма вольно трактующуюся в это время. Поразмыслив высший офицерский совет – Генштаб отдал приказ передислоцироваться трем полкам: Муромскому, Тобольскому и Тульскому.

Не думал я о том, что открытое бряцаньем оружием у "союзника" на пороге может когда-нибудь пригодится, но видать мало я в жизни понимаю. Придется мне вести разговор с Августом на повышенных тонах, впрочем, отношения к сепаратному миру он не изменит. Польша веского слова сказать не сможет: разлад в стране немыслимый того и гляди, шляхта на королевские войска поднимется. И тогда уж точно земли, на которых стоят русские полки, останутся единственным островком спокойствия.