Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием

Как раз этим Джек и занимался вовсю. Ночь за ночью он внимательно изучал результаты сотен проделанных лоботомий. Он не задумывался над вопросами о сущности поведения. Он непосредственно наблюдал его на сотнях слабоумных, безрассудных, одичавших людей. Он просто следил за их поведением и при помощи лоботомий ста­рался его улучшить.

В результате такого анализа складывалось то, что Джек называл «профилем поведения». О чем говорил анализ тех случаев, где операция принесла пользу? Сообразительный двенадцатилетний мальчик мог это понять.

Вот записи: «Она уже не рвет на себе платье... Ест без посторонней помощи... Сама ходит умываться... Стала чи­стоплотной... Больше не покушается на поджог... Перестала хохотать и плакать... Не покушается на убийство... Прояв­ляет заботу о других больных... Ей нравится трудовая терапия... Старается вложить смысл в свои слова... Про­являет сообразительность...»

Когда Джек сравнивал эти записи о послеоперацион­ном поведении больных с записями о их поведении до опе­рации, он принимал к сведению, каким именно больньтм лоботомия помогает. При всей своей примитивности «про­филь поведения» был для него более точным показате­лем, чем латинские названия шестнадцати различных пси­хических болезней. Это делало его более добросовест­ным врачом. Он мог ориентироваться на данный про­филь.

Если какая-либо черта поведения не показывала при­знаков улучшения, он еще раз оперировал этих больных, еще и еще раз, до тех пор, пока не добивался достаточ­ной ясности сознания - нормального поведения, которое позволяло отпустить больного домой.

Джеку требовалось лишь примерно определить интен­сивность и возможную обратимость данного случая бе­зумия.

«Профили поведения» подсказали ему следующий вы­вод: лоботомия более полезна для больных, ведущих себя сверхактивно. Это было не ново. Фримэн и другие психохирурги уже знали об этом. Для Джека это было целым событием. Для него этот факт совершенно непредвиденным и поразительным образом послужил сигналом... кон­чать свою психохирургическую карьеру.

Исполнилось два года с тех пор, как Джек вышел из запертой палаты Больницы ветеранов. Он расстался со своей паранойей. Его не огорчала перспектива покончить с лоботомиями (никогда уж ему не придется показать доктору Уолтеру Фримэну великолепную серию из 1000 трансорбитальных!); он не тешил себя иллюзиями; он не чувствовал никакой обиды на то, что его осадили как раз в тот момент, когда он начал показывать крупные успехи в психохирургии.

Куда же девалось это большое заносчивое «Я» в Дже­ке Фергюсоне? Ему и в голову не приходило заняться частной практикой, хотя он мог бы заработать бочку зо­лота в качестве лоботомиста для психоневротиков из со­стоятельного класса, которым грозило заточение в сума­сшедший дом.

Доктор Гэллоп и Мэри убили в нем прежнего нечест­ного Джека Фергюсона с его самооправданиями. Довольно странно, когда человек начинает ругать самого себя за все плохое, что с ним приключилось; прямо невероятно, до чего это саморазоблачение очищает мозг и процесс мыш­ления становится быстрым, ясным и простым. Казалось, Джек постиг наконец истину, высказанную Боссом Кэттерингом о границах исследовательской работы:

«Что же нам делать, когда мы не можем больше делать то, что мы делаем?»

Шел 1954 год, когда, поставив перед собой этот вопрос, Джек углубился в длинный, трудный и трезвый анализ вопроса о лоботомиях.

Для безумных человеческих существ, принадлежавших До заболевания к определенной группе общества, лобото­мия может стать чудодейственным средством. По всей стране тысячи этих больных показали такое улучшение, что, по справедливости, их уже нельзя было назвать сума­сшедшими. Они жили дома со своими семьями. Лоботомированные женщины могли с успехом заниматься домашним хозяйством. Многие из лоботомированных мужчин трудились и зарабатывали себе на жизнь. Но у экс-сума­сшедших людей другого круга операция что-то отнимала, хоть и протекала успешно.

Фримэн объясняет это в своей замечательной книге «Психохирургия». Мораль - вот что вы выдалбливаете и отнимаете у больного взмахами ледового топорика, ко­торый так чудесно успокаивает его измученный мозг. Да, именно мораль.

Это высочайшее качество человеческого существа, пи­шет Фримэн.

«У ребенка ее нет. Нет и у старика. Нет у больного. Нет у скучающего человека. Мораль - это самая возвы­шенная функция человеческой личности».