Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием

- Я ушел из больницы, решив заняться психиат­рией, - говорит Джек. - Я чувствовал, что для меня это единственный путь к спасению,

Внутреннее чутье ему подсказывало, что только таким способом он может спасти себе остаток жизни. Лечение, которое он себе назначил; было абсолютно ненаучным; ничего общего оно не имело с химией; это было только искупление . Однако оно имело прецедент в психиатрии. Ч общества «Анонимные алкоголики» тоже спасали себГискуплением, взяв на себя труд по спасению других жертв алкогольного психоза.

Итак прежнего Джека не стало. Старый эгоцентрич­ный дикий зверь, по имени Джек, исчез, как вымершая птица дронт.

- Поскольку в тяжелую минуту люди протянули мне руку помощи, - говорит он, - я должен в свою очередь послужить людям.

Они, эти другие люди, его замечательные доктора и надзирательницы, - они спасли его.

- Они спасли меня, а я должен помогать всем.

Джек никогда не слышал об Эрнесте Ренане, но в Дан­ном случае он следовал учению великого француза.

«Чтобы вы могли действовать в мире, ваше собствен­ное «я» должно умереть».

Джек начал действовать. Они помогли ему, он должен помогать всем.

«Мы все ответственны за общую вину», - писал До­стоевский. Джек знал, что он виноват. Он не стал опре­делять границу между своей болезнью и грехом. Он сумел правильно разобраться в этом деле. Не осталось никаких сомнений в его тяжелой психической болезни. Но резуль­таты этой болезни - его жестокость к Мэри, его бегство от больных в Гэмлете, которые нуждались в нем, верили в него, - эти результаты были его грехом. Это было пре­ступлением против человечества.

То, что Джек не захотел воспользоваться своей бо­лезнью в качестве оправдания, безусловно, является вели­колепным, мужественным поступком со стороны нового Джека.

Но сейчас, когда он начинал новую жизнь в Логэнспортской больнице, мог ли Джек приступить к осуществ­лению своей идеи - помогать всем? Ведь психотерапия, которую, применяли к нему доктора, - это большая роскошь. Докторам пришлось затратить сотни часов напря­женной работы, чтобы вернуть одного только Джека к нормальной психике. Где же взять докторов, чтобы обслужить психотерапией сумасшедших Логэнспортской больницы, пока еще способных воспринимать слова убе­ждения. Смешно даже помышлять об этом - ведь докто­ров в больнице жалкая горстка. Интенсивная психотерапия - это чертовски дорогое лечение.

- Вы можете агитировать их ежедневно несколько месяцев подряд, - говорит Джек, - а к концу этого срока они по-прежнему будут смотреть на вас все тем же бес­смысленным взглядом; счастье, если вам удается «вытя­нуть» из них некое подобие ответа.

Но для Джека они оставались живыми человеческими существами. Это не было простой научной любознатель­ностью, это не было экономическим мероприятием с целью облегчить бремя налогоплательщиков; жажда искупления - вот что руководило Джеком в его стара­ниях вернуть этих несчастных, потерянных людей в мир действительности. И он стал помогать нейрохирургу док­тору Джону А. Гисерингтону из Индианополиса, практи­ковавшему иногда префронтальную лоботомию на больных Логэнспортской больницы.

Джек погрузился в изучение психохирургических тру­дов Уолтера Фримэна. Что за мечтатель этот Фримэн! Фримэн задался целью сделать лоботомию такой точной, такой практичной и ходовой операцией, чтобы успокаивать бушующий бедлам в «беспокойных» палатах психиатриче­ских больниц и все большее и большее количество боль­ных отправлять домой в здравом уме и ясной памяти.

И какой он смелый, этот Фримэн! Он обратился к зна­менитому психиатру доктору Уильяму А. Уайту за раз­решением произвести несколько префронтальных лоботомий на больных всемирно известной больницы св. Елиза­веты в Вашингтоне.

- Скорее мир перевернется вверх ногами, чем я по­зволю вам оперировать хотя бы одного из моих боль­ных, - загремел на него доктор Уайт.

Казалось, не о чем больше говорить.

Однако, несмотря на негодующий запрет доктора Уайта, был составлен длинный список душевнобольных, стоявших на очереди для лоботомии у доктора Фримэ­на, - в той же больнице св. Елизаветы.

Еще в 1936 году Фримэн одобрительно высказался о методе безвестного тогда португальского врача Эгаса Моница. Рассуждения, толкнувшие Моница на попытку всадить нож в мозг сумасшедшего человека, - эти рассу­ждения казались несколько странными и притянутыми за уши.

В 1935 году на научном конгрессе в Лондоне Эгас Мониц услышал сообщение профессора Джона Фултона, Физиолога Иэльского университета, о том, как он с целью эксперимента изувечил мозги нескольким дрессирован­ным шимпанзе. До этого они были очень грустными, а после операции сделались вдруг веселыми. Это был чисто научный эксперимент. Профессор Фултон отнюдь не ра­товал за счастливую жизнь для обезьян шимпанзе. Эти грустящие обезьяны становились обычно жалкими, удру­ченными, малодоступными - становились настоящими невротиками, если им не удавалось выполнить заданные уроки. Профессор Фултон со своим ассистентом доктором Якобсеном иссекали из их мозгов лобные доли, которые считаются местонахождением высших психических цен­тров - того, что называют интеллектом. Как ни странно, оперированные шимпанзе не показывали признаков оту­пения.