Том Роб Смит - Колыма

Лев прищурился — после полной темноты даже слабый свет резал глаза. Трюм перестал быть тюрьмой. Заключенные — самые опасные люди во всей пенитенциарной системе — получили доступ к помещениям экипажа и капитанской рубке, куда могли попасть из машинного отделения. Старший механик, с ног до головы покрытый угольной пылью, поднял руки, сдаваясь. Какой-то урка прыгнул к нему, прижав его к раскаленному кожуху паровой машины. Стармех закричал, а воздух наполнился вонью горелой плоти. Он попытался оттолкнуться от металла, но заключенный не давал ему вырваться, радостно скалясь и поджаривая механика живьем. Глаза у того вылезли из орбит, с губ летела пена, а урка весело заорал:

— Захватывайте корабль!

Лев узнал голос. Это был тот самый мужчина, который влез к нему на нары, главарь банды с ножом, человек, собиравшийся убить его.

Тот же день

Раскачиваясь из стороны в сторону и ударяясь плечом то в одну переборку, то в другую, Тимур бежал по узким коридорам «Старого большевика», стремясь задраить две двери, ведущие наверх из машинного отделения. Он был на мостике, когда корабль сорвался в пропасть между двумя валами, словно соскользнув с водяного утеса, и нос опустился на добрых тридцать метров, прежде чем врезаться в новую волну. Тимура швырнуло вперед, он перелетел через стойку с навигационным оборудованием и распростерся на полу. Стальная обшивка корпуса завибрировала от сокрушительного удара. С трудом поднявшись на ноги и выглянув в иллюминатор, он увидел, как на него мчится вспененная масса воды, грязно-серая с белыми хлопьями. Тимур был уверен, что корабль тонет, идет ко дну, но тут нос вновь задрался кверху, нацеливаясь в небо.

Чтобы оценить степень полученных повреждений, капитан вызвал по внутренней связи машинное отделение, но ответа не было. Электричество горело, паровая машина работала, а корпус наверняка не получил пробоин. Корабль просто не мог бы так быстро взмыть на гребень волны, если бы внутрь попало достаточное количество забортной воды. Но если наружная обшивка не дала течи, то единственной причиной отсутствия связи должно было стать обрушение деревянной перегородки. Заключенные вырвались на свободу: они могли попасть в машинное отделение и подняться по трапу наверх, в носовую надстройку. Если узники окажутся на верхней палубе, они убьют всех и направят корабль в международные воды, где попросят предоставить им убежище в обмен на антикоммунистическую пропаганду. Пятьсот арестантов против тридцати членов экипажа, из которых всего двадцать человек были охранниками.

Контроль над нижними палубами был потерян. Они не могли освободить машинное отделение и спасти кочегаров и механиков, работавших там. Однако еще оставалась возможность заблокировать эти помещения, заперев заключенных внизу. Из машинного отделения наверх вели два выхода, и сейчас Тимур бежал к первому. Еще одна группа охранников спешила ко второму. Если какая-либо из дверей окажется открытой и попадет в руки узников, то корабль обречен.

Повернув направо, потом налево, он слетел вниз по последнему пролету трапа и оказался на нижнем уровне надстройки. Прямо впереди, в самом конце коридора, виднелась первая дверь. Она не была заперта и громко хлопала о стальные переборки. Корабль вновь задрал нос, и Тимур упал на четвереньки. Тяжелая стальная дверь распахнулась. За ней показалась толпа узников, человек тридцать или сорок, которые лезли по трапу из машинного отделения. Они увидели друг друга одновременно: дверь находилась посередине между ними, отделяя их от свободы или плена.

Урки рванулись вперед. Тимур тоже бросился к двери и навалился на нее всем телом как раз в тот момент, когда десятки рук уперлись в нее с обратной стороны, толкая ее в противоположном направлении. Он не мог долго сопротивляться, силы были неравны, и ноги его уже заскользили по полу. Узники почти вырвались на свободу. Он потянулся за пистолетом.

Но тут корабль повалился на борт, отбросив заключенных от двери, а Тимура, наоборот, прижав к ней. Дверь с лязгом захлопнулась. Тимур начал быстро вращать запорный штурвал. Если бы буря накренила корабль на другой борт, Тимур оказался бы на полу, а узники хлынули бы наружу и просто затоптали его. А сейчас они в бессильной злобе барабанили в стальную дверь, осыпая его проклятиями. Но здесь их голоса были едва слышны, а удары бесполезны. Тяжелая стальная плита наглухо перекрыла им путь к свободе.

Однако облегчение, которое испытал Тимур, оказалось недолгим. С кормы корабля долетел грохот пулеметной очереди. Заключенные, похоже, все-таки вырвались через второй выход.