Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че

Рамон плотно закрыл дверь и снял трубку.

– Это я, Хелена.

– Все в порядке? Ты опаздываешь. Послать за тобой Диего?

– Не нужно. Я не приеду.

– Что ты такое говоришь?

– Я не полечу с тобой.

– Но почему?

– Я не готова все бросить и убежать на другой конец света. Я не могу расстаться с семьей. Пока не могу…

– Но сегодня утром…

– Я поторопилась.

– Мы все решили, ты согласилась.

– Мне нужно время, Рамон.

– Никакого «потом» не будет. Сейчас или никогда. Тебе дали визу, так используй этот шанс.

– Возможно, я так и сделаю, но позже.

– Неужели ты ничего не понимаешь? Я зубами вырвал для тебя разрешение на выезд!

– Я не могу.

– А я не смогу ждать. Сейчас, в эту минуту, решается наша жизнь. Не нужно все портить. Обещаю, мы будем счастливы и проживем чудесную жизнь.

– Прошу тебя, не настаивай, я не хочу уезжать.

– Ладно, я плюну на Аргентину и останусь здесь! Никаких проблем, и виза не нужна. Поселимся в Праге. Вдвоем. Согласна? Твоя жизнь не изменится, а я привыкну.

У Хелены перехватило дыхание. Подобный вариант они с Суреком не прорабатывали. Она бросила вопросительный взгляд на полицейского, слушавшего разговор по отводной трубке. Тот покачал головой, не находя аргументов. Хелена колебалась.

– Алло, ты меня слушаешь? Почему ты молчишь?

– Ты не понял… Я не хочу жить с тобой. Все кончено. Уезжай.

Рамон почувствовал, что начинает задыхаться, закрыл глаза и постарался взять себя в руки:

– Что-то случилось, Хелена?

– Нет.

– Ты сказала: «Мне страшно, я не хочу расставаться с родиной, с родными», и я это понимаю. Но как ты можешь бросать меня по телефону? Что происходит?

– Ничего, я просто передумала.

– Не верю. Я тебя знаю и потому не верю. Нам нужно увидеться. Где ты? Дома?

– Да.

– Никуда не уходи, я еду.

– А как же твой самолет?

– Плевать я хотел на самолет!.. Они ничего тебе не сделали?

Хелена всхлипнула, пытаясь сдержать рвущийся из груди вопль отчаяния, но не сумела и выкрикнула:

– Они арестовали Йозефа!

– Что?!

Стоявший рядом с Хеленой полицейский нажал на рычаг.

Взбешенный Рамон со всего размаха ударил кулаком по стенке кабины, распахнул дверь, схватил Сурека за отвороты кителя и начал трясти:

– Что вы с ней сделали? Банда ублюдков!

Молодой полицейский бросился на помощь, но лейтенант жестом остановил его.

– Успокойтесь! – рявкнул он, глядя Рамону в глаза. – Я все объясню.

Рамон ослабил хватку.

– Следуйте за мной! – приказным тоном произнес Сурек, одергивая форму.

Они прошли за стойку и оказались в коридоре, ведущем в зал, где двое полицейских штемпелевали документы. Увидев Сурека, они поднялись и немедленно вышли. Сурек закрыл дверь и присел на край стола, указав Рамону на стул, но тот остался стоять.

– Вы что, действительно арестовали Йозефа?

– Арестовали.

– За что?

– Это внутреннее дело, вас оно не касается.

– Еще как касается! Я слишком давно имею дело с такими, как вы, и прекрасно знаю, что все решается в Москве, а вы только исполняете приказы.

– Единственные приказы, которые я исполняю, исходят от моего непосредственного руководства, а кто приказывает ему, мне неизвестно. Скажу одно: против Йозефа выдвинуты тяжкие обвинения, он в серьезной опасности. Вот почему его дочь раздумала уезжать.

– Я останусь и помогу ей.

– Это не обсуждается.

– Я не уеду, не повидавшись с Хеленой и не узнав, что будет с Йозефом.

Сурек сокрушенно покачал головой, вытащил из кармана пачку сигарет, предложил Рамону закурить и взглянул на часы:

– Ваш самолет вылетает через сорок пять минут.

– Вы ведь знаете, кто я такой, Сурек? Хотите, чтобы я позвонил Новотному или Брежневу?!

Сурек подтолкнул к Рамону телефон:

– Звоните кому хотите. Хоть Кастро, хоть в посольство.

– Я не собираюсь говорить с послом по незащищенной линии. Везите меня в Прагу.

– Вы ничего не поняли. Высокие покровители отреклись от вас. Ваше время прошло. Йозеф Каплан арестован за шпионаж. В нашей стране нет обвинения страшнее. Доктора осудят. Если его дочь сбежит, станет невозвращенкой, бросив отца на произвол судьбы, – это будет лишним доказательством его виновности. Если же Хелена останется, чтобы поддержать отца, он сможет в порядке исключения рассчитывать на помилование.

– Вы шантажируете меня, это чистое безумие!

Рамон сорвал трубку с рычага, нашел в блокноте номер телефона посольства, Сурек вышел из кабины, но остался стоять у двери. Рамон говорил по-испански, и смысла лейтенант не улавливал, но слышал, что разговор идет на повышенных тонах. Потом Рамон заговорил тише, а через пять минут все было кончено. Сурек приоткрыл дверь. Рамон стоял к нему спиной, обхватив голову руками, и вдруг содрогнулся всем телом, как будто зарыдал. «Нет, невозможно, – подумал Сурек. – Все дело в астме, у него приступ». Он кашлянул, напоминая о своем присутствии.