Ричард Мораис - Путь длиной в сто шагов

Когда в кухню вошел Жак, чтобы передать новые заказы, я как раз готовил там конфи из дорады с лимоном – daurade aux citrons confit. Не поднимая глаз, он вложил листочки с заказами в соответствующие ячейки и лаконично сообщил мне, что меня ожидают в обеденном зале, столик восемь. Возвращаясь в зал, мой метрдотель выглядел необычно суровым и взволнованным; я заключил, что какое-то важное лицо недовольно ужином.

– Серж, смените меня. Я должен выйти в зал, – окликнул я, стараясь перекричать звон кастрюль и стук сабо поваров и их подручных, которые бегали вдоль стальных плит по кафельному полу.

Серж буркнул, что слышит меня, и крикнул:

– Забирайте!

Мой комми заставил меня сбросить заляпанный жиром халат и помог надеть свежий, только что из прачечной.

«Бешеная собака» в тот вечер была полна, и, выйдя из кухни, я кивнул паре постоянных посетителей. Столик номер восемь находился в центральном зале, это был один из лучших столиков, и я знал, что за него усадили бы только какую-нибудь знаменитость.

За столиком номер восемь сидел наполовину лысый мужчина, один; кольцо седых волос обрамляло его затылок и плавно переходило в пышные белые бакенбарды, которые закрывали почти все его лицо, как было модно в несколько более раннюю эпоху. Он был мускулист, носил золотую цепь на шее и тяжелые золотые кольца на толстых пальцах – украшения, которые хорошо смотрелись бы на корсиканском мафиози. Однако на нем был также прекрасный, со вкусом сшитый темно-серый шелковый костюм. Выглядел он неброско, но производил впечатление человека властного и уверенного в себе. Я заглянул в его тарелку – это всегда говорит мне о человеке многое – и заметил, что он ел закуску из копченого угря со свежим хреном.

– Мсье Хаджи, – сказал он, протягивая мне свою большую руку, – я уже давно собираюсь с вами познакомиться. Я очень огорчился, когда узнал от своих сотрудников, что вы дважды были в моем ресторане и ничего мне не сказали. Я обижен.

Поль Верден. Один из величайших французских мастеров кулинарии.

Я благоговел перед ним. Я хорошо знал его – понаслышке, поскольку его историю бесконечное число раз рассказывали во французской прессе. За последние тридцать пять лет Поль Верден превратил скромную лавку сельского мясника в знаменитый во всем мире трехзвездочный ресторан. Его огромный талант привлекал гурманов со всего мира к нему в Курген, крошечную нормандскую деревушку, где золотой параллелепипед – ресторан «Золотой петух» – занимал один из угловых домов.

Верден был мастером той не скупившейся на лярд кулинарной школы, которая в то время только начинала выходить из моды во Франции, уступая место быстро набиравшей обороты молекулярной кулинарии Мафитта из Экс-ан-Прованса. Верден славился своими жареными голубями, начиненными сладким мясом, утиной печенью и луком-пореем; зайцем, отваренным в вине внутри телячьего мочевого пузыря; и, возможно, его самым знаменитым блюдом была пулярка «Александр Дюма», poularde Alexandre Dumas – простая курица, чрезвычайно щедро нашпигованная черными трюфелями.

Я был счастлив познакомиться с мьсе Верденом. Я сел за его столик, и мы проговорили добрых полчаса, прежде чем я неохотно возвратился к своим делам на кухню. Этот первый разговор положил начало нашей дружбе. Верден много и очень охотно говорил о себе, поэтому я не был удивлен, когда в итоге он спросил:

– Скажите, Гассан. Из того, что вы пробовали в «Золотом петухе», что вам понравилось больше всего?

Когда я был в его ресторане, я, в ожидании главного блюда, следуя какому-то импульсу, взял омлет с тресковыми щечками и икрой. Это блюдо было обманчиво простым, но, по моему мнению, являлось вершиной французской кулинарии, такое утонченное и при этом такое эффектное. Впоследствии я узнал, проведя собственные изыскания, что это блюдо первоначально было создано в XVII веке поваром кардинала Ришелье и подавалось сей неоднозначной исторической фигуре на завтрак каждую пятницу до самой смерти. Этот вкуснейший омлет полностью исчез из французских меню до тех пор, пока Верден не возродил его столь волшебным образом для современных гурманов.

– Это просто. Омлет с тресковыми щечками.

Верден задумался, отложив вилку.

– Я согласен с вами, – сказал он. – Почти все предпочитают пулярку «Дюма». Но я думаю, что в ней всего чересчур много, избыточно, как в опере-буфф. А этот омлет, такой простой, всегда был моим любимым блюдом. Мы с вами, Гассан, единственные, кто так думает.