Ричард Мораис - Путь длиной в сто шагов

Граф де Нанси Сельер стал не только моим арендодателем, но и лучшим моим клиентом. «Бешеная собака» стала «его» рестораном, как он часто говорил. Но даже и это полностью не дает представления о его роли в моем будущем: граф был, по сути, кем-то вроде доброго духа, охранявшего меня и всегда заботившегося о моих интересах.

Арендная плата, на которой мы сошлись, в первые два года составляла всего пятьдесят процентов от среднерыночной, но даже в последующие годы граф повышал ее лишь ненамного и обычно в связи с увеличением стоимости страховки или для покрытия инфляции. В общем, в последующие годы граф сотни раз помогал мне всевозможными способами, в том числе тем, что с самого начала открыл мне в его собственном банке на отличных условиях кредит в четыреста тысяч евро, которых мне не хватало для воплощения своего двухмиллионного проекта.

Но более того – он мне просто нравился. Граф де Нанси был угрюмым брюзгой, это правда, но он также был очень добр к тем, кто давал ему возможность проявить великодушие, и обладал прекрасным чувством юмора. Когда, например, один из моих младших официантов опрометчиво спросил графа, осталось ли у того в желудке место для десерта, он посмотрел на парня как на идиота и сказал:

– Любезный мой, гурман – это человек, обладающий талантом и силами для того, чтобы продолжать есть даже тогда, когда он не голоден.

Однако в первый день, в тот миг, когда в ответ на мой вопрос о стоимости аренды граф фыркнул, в глубине души я уже знал, что произошло. Это фырканье, такое надменное и снисходительное, было мне хорошо знакомо. И хотя доказательств у меня не было (вернее, я их так и не получил), но в тот же миг я понял, что появление в моей жизни графа де Нанси Сельера и его дома было каким-то образом подстроено мадам Маллори.

Потому что, как иначе объяснить то, что лучший клиент «Плакучей ивы» вдруг стал моим арендодателем и лучшим клиентом в Париже – будто его передали из рук в руки, как эстафетную палочку?

– Гассан, ты меня пугаешь, – сказала мне по телефону мадам Маллори довольно резко и холодно, когда я заговорил с ней о графе де Нанси. – Я начинаю уже думать, что ты принимаешь наркотики – вечно ты бежишь ко мне со своими параноидальными фантазиями. Честное слово, ты когда-нибудь видел, чтобы я поощряла кого-либо из моих клиентов тратить деньги в ресторане конкурента? Да сама мысль об этом абсурдна.

Запах краски, разговоры на повышенных тонах, телефонные звонки, хождение по супермаркетам, собеседования, бланки заказов, снова жаркие споры – а потом работа допоздна и на износ. Мехтаб командовала рабочими, переделывая дом номер одиннадцать согласно моим подробным рисункам и эскизам. Я, в свою очередь, когда меня не звали принять решение относительно какого-нибудь фрагмента лепнины или цвета краски, работал прежде всего над подбором кандидатов на ключевые должности ресторана. После сотен часов собеседований на должность шеф-повара я выбрал Сержа Путрона, фигура которого напоминала огромную репу, уроженца Тулузы и парня довольно сурового – его я встретил, работая в «Гавроше». С ним бывало сложно, и часто Серж весьма жестко обращался с подчиненными, но при этом умел поддерживать на кухне строгую дисциплину, и я знал, что он сможет стабильно, вечер за вечером, обеспечивать прекрасное приготовление блюд. А в обеденном зале у меня будет Жак, мой метрдотель, ветеран трехзвездочной «Л’Амбруази», такой элегантный и изящный, похожий на великосветскую копию Шарля Азнавура, всегда готовый очаровать посетителей.

Первый отзыв о нашей работе мы получили вскоре после открытия. Его напечатали в «Монд», и я не могу не признать, что был ужасно растроган, прочитав вежливые похвалы себе и своему ресторану в том августовском выпуске газеты, являвшейся главным печатным органом французского истеблишмента, определяющего общественное мнение. Эта статья привлекла внимание к ресторану, как и расходившиеся все шире рассказы наших посетителей, в особенности целого отдела по связям с общественностью в одном лице, принадлежащем графу де Нанси Сельеру, которому, разумеется, у нас в ресторане был предоставлен собственный столик. Именно тогда, вскоре после открытия и на следующий день после того, как я получил свою первую мишленовскую звезду, но задолго до того, как я получил вторую, за один из столиков нашего ресторана сел человек, которому суждено было сыграть огромную роль в моей жизни и в продолжении моей истории.