Арие Бен-Цель - Очень узкий мост

Пару дней, проведенных в Одессе, прошли как бы сами собой без какого-либо активного участия со стороны Кфира. К нему приходили, его возили, с ним встречались, а он со своей стороны всего лишь пытался играть самого себя, такого, каким был раньше. Получилось так, что улететь из Одессы было невозможно. Пришлось ехать в Кишинев. Эта, уже знакомая комбинация, еще больше ввергла его в воспоминания, и всю дорогу из Одессы до Кишиневского аэропорта, он не произнес ни слова.

Рейс из Кишинева в Москву прошел нормально. В Москве Кфира встречал один из коллег, отвечавший за Кавказский регион. После того, как он поселился в гостинице, они с коллегой еще долго сидели в лобби. Тот рассказывал Кфиру о Кавказе в общем и о Грузии в частности. Было неловко. Коллега говорил много, Кфир слушал мало, но пытался сделать вид, что ему интересно. На самом деле он все еще был далеко, хотя перемена обстановки начинала в какой-то мере облегчать его состояние. Предстояла серьезная работа, нужно было взять себя в руки.

Самолет на Тбилиси улетал на следующий день после обеда. После того, как рейс задержали, в аэропорту негде было присесть, даже продавленное кресло в самолете показалось нестрашным. Во время полета стюардессы разносили «Боржоми», чем ограничилось гостеприимство Кавказских авиалиний. Большую часть времени Кфир просидел с закрытыми глазами, предаваясь воспоминаниям и размышлениям.

Незадолго до посадки по левую сторону борта он увидел Казбек. Это было очень впечатляющее зрелище, благодаря которому удалось отвлечься от мрачных мыслей и попытаться настроиться на встречу с будущими сотрудниками, которые должны были ждать его в аэропорту.

Самолет сел довольно мягко. Кфира всегда удивляло несоответствие между уровнем содержания техники и искусством летчиков бывшего Аэрофлота. По-видимому, одно вытекало из другого.

Пройдя паспортный контроль и получив свой багаж, Кфир вышел в зал ожидания. Старый аэропорт не многим отличался от других, построенных, по-видимому, по одному типовому проекту. Среди встречающих, как и везде, толпились шоферы, предлагающие свои услуги. Было известно, что воспользоваться услугами подобных частников небезопасно. Случались ограбления. Кфира должны были встречать, однако пока он пробирался через плотную толпу встречающих, никто к нему не обратился по имени. На предложения частников-таксистов он отрицательно качал головой.

К нему прицепился невысокий, пожилой мужчина с типичной кавказской внешностью. «Давай подвызу!» – сказал он, лучезарно улыбаясь, обнажая ряд золотых зубов. «Нет, спасибо, меня должны встретить», – ответил Кфир. Однако тот не сдавался. «А ты их выдишь, тэх, кто встрэчает?» – спросил таксист, не улыбаясь. Несмотря на назойливость, в этом человеке ощущалось нечто дружелюбное и мягкое. «Еще один бедолага, которому нужно заработать, – подумал Кфир. «Нет, пока не вижу», – ответил он, продолжая разыскивать в толпе встречающих, тех, кто мог подойти на роль местных сотрудников посольства.

«А если не приедут?» – не унимался шофер.

«Посмотрим», – ответил Кфир с неуверенностью, придавшей не отходившему от него шофера надежду.

Он остановился у столба, расположенного так, что ему было удобно наблюдать за входящими и выходящими из зала ожидания. Поставив чемодан и сумку на пол, и протирая руки, он оглянулся по сторонам, пытаясь придать себе уверенный вид. На самом же деле подобный прием полностью выбил его из колеи. Он находился в чужом, незнакомом, далеко не безопасном месте. У него не было ни адреса посольства, ни телефонов местных сотрудников. Вспоминались слова московского коллеги: «Тебя встретят, ни о чем не беспокойся. Все будет в порядке». Эта ситуация имела свою положительную сторону. Она помогала освободиться от печальных мыслей. Кфир вновь почувствовал себя ступающим по тонкому льду, и, чтобы его не проломить, требовалась высшая мера осторожности.

Таксист тем временем, предложив Кфиру сигарету, закурил и непринужденно начал его расспрашивать. Выяснив, что Кфира должен был встречать помощник, он с философским видом начал посвящать его в азы восточной мудрости: «Иосиф Виссарионович был вэлыкий человэк. Он недаром говорил, что кадры решают все». Эти слова были произнесены медленно и смачно, с выдержанными паузами между словами. Возможно, даже сам Иосиф Виссарионович не произнес бы их так доходчиво. «Ты думаешь, ишак, это когда папа осел и мама лошадь? Или когда папа лошадь, а мама осел? – тем же тоном продолжал собеседник. – Нэт! Ишак – это диагноз!» – На какое-то мгновение Кфиру вспомнился пьяный Шурик из «Кавказской пленницы», приехавший на Кавказ собирать фольклор. Не успев рассмеяться, Кфир увидел двух мужчин, стремительно вошедших в зал ожидания и нервно оглядывающихся по сторонам. Кфир сделал шаг навстречу, внимательно смотря на них. «Бен-Гай Кфир?!» – спросил первый из них.