Сергей Саканский - Человек-тело

— Что? — не понял я, вернее, якобы не понял.

— Это значит, — продолжал следователь, пристально глядя на меня, — что кто-то специально обтер бутылку, стер свои отпечатки, затем намеренно поставил на стекло пальцы мертвеца. Об этом говорит и сам характер его отпечатков: они были бы в других местах, с другим нажимом, если бы убитый сам брал бутылку в руки.

— Все это очень интересно, но при чем тут я?

— Самое смешное вот в чем, — невозмутимо продолжал Пилипенко. — Если бы убийца не стер отпечатки, то мы бы ничего и не заметили. Просто приняли бы его пальцы за какие-то посторонние — работников завода, например…

— О чем мы говорим? — спросил я. — Мне это вовсе не интересно.

— Немного терпения. Через несколько минут вам станет очень, очень интересно.

— Я надеюсь… — угрюмо пререкнулось мне.

Следователь легонько шлепнул ладонью по столу, словно учитель, призывающий к порядку аудиторию.

— Я просмотрел сводки по различным отравлениям, произошедшим в городе в последнее время, и нашел один любопытный случай. Пятнадцатого сентября на улице Милашенкова случилась вполне рядовая трагедия: женщина умерла, отравившись грибами. Однако при вскрытии обнаружилась странная вещь. То был не просто яд какого-то одного ядовитого гриба, а сразу трех: бледной поганки, мухомора вонючего и паутинника косолапого…

— Косолапого? — перебил я, действительно удивившись, поскольку в интернете я нашел паутинника избалованного, и использовал именно его для кормежки писателя, поскольку слишком уж избалованным судьбой был этот человек: и талантом его наделил Господь, и женщин красивых подложил.

— Это научное название, — сказал следователь, неверно истолковав мое удивление. — Дело не в этом. Женщина была отравлена намеренно. И знаете, кто был у нас первым подозреваемым?

У меня пересохло в горле.

— Какое мне до этого дело? — сказал я по инерции.

— Потому что это был ваш старый знакомый, сокурсник, писатель Кокусев.

— Неужели?

— Что-то я не слышу в ваших словах искреннего удивления…

— Потому что я вовсе не удивлен.

— Верно. Я полагаю, что произошло следующее. Та женщина, на Милашенкова, умерла по ошибке. От грибного отравления должен был умереть человек, за которого вы намеренно выдали замуж свою подружку, чтобы завладеть его квартирой. Именно она и подсыпала порошок из смеси трех ядовитых грибов в суп, который этот человек употреблять не стал, а отнес своей бывшей женщине. По вполне понятной русской традиции не выбрасывать еду.

— Вы бредите! — вскричал я. — Вы Коломбо какой-то…

— Дайте мне закончить, а потом уж возражайте. В первый раз убить господина Кокусева вам не удалось. Тогда вы замыслили вторую попытку. Раздобыли где-то цианид и, чтобы проверить его, подсыпали первому попавшемуся человеку. У вас нет ни души, ни сердца, заметил бы я. Но это не имеет отношения к делу. Главное, что и вторая попытка убийства у вас по какой-то причине сорвалась.

Все он вычислил правильно, только вот мотив для убийства определил неверно: жалкий такой, ничтожный мотив — квартирка. Нет, мое дело гораздо серьезнее…

— Вы закончили? — вежливо осведомился я, так как сказав свое, следователь умолк.

Он развел руками, выпятив нижнюю губу, снял запотевшие очки и принялся их протирать миниатюрной салфеткой.

— Тогда я скажу, — сказал я. — Конечно, я не могу доказать несостоятельность вашей версии. Тому, что вы мне сейчас рассказали, ничто не противоречит. Словно бытию или небытию Божию. Но как вы сможете доказать обратное? А именно: то, что я все это на самом деле проделал?

— Конкретно сегодня ничего не смогу доказать. Девушку вашу, Кускову Викторию, по фиктивному браку — Кокусеву, мы, допустим, вызовем и прижмем. То, что мы получим от нее полное письменное признание, очевидно. Также, вероятно и то, что с помощью вашей сообщницы мы получим какие-то именно доказательства. Неопровержимые улики, ныне еще не известные, кто знает?

Следователь вскинул голову и вопрошающе-весело посмотрел мне в глаза.

— Только об одном хочу предупредить вас, — тихо сказал он. — Если с писателем что-то случится… А ведь с ним должно что-то случиться, правда? Так вот: если это случится… Или с самой девушкой, коию ты подостлал к нему… — он так и произнес «подостлал», а не «подослал», — то тогда уж я добуду доказательства, поскольку я знаю, где их искать.

— Почему вы обращаетесь ко мне на ты? — тихо проговорил я, просто для того, чтобы протянуть время и подумать, хотя мне было совершенно все равно, как ко мне обращается этот ничтожный человек.