Виктор Авин - Избранное. Том 3 - Миграция Души, 1982–2012

Остановиться друг перед другом заставят глаза —
Зеркало, в них полыхающий позади огонь
Он отражается, но не виден пока не тронет
И не лизнет, обжигая спину и хвост,
наш третий конь
Он отражается, но не в каждых, а в тех глазах
Что усиливают фокус такими же
глазами напротив
Только тогда растворяется все и видно лишь
За спиною у каждого огонь и пропасть.
Встать друг перед другом у таких —
уже не судьба
А искусство и случай, доведенные
до высшей резкости
Законом законов самосохранения красоты —
Величайшей гармонии в искривленной плоскости
И тогда появляется четвертое измерение —
прыжок — полет
Опаленных бесцветным пламенем, по спирали,
в новое целое
Не в слиянии но свободном парении рядом
появляется тот
Кто превращает в сто ярких цветов
наше черное-белое.

яблоко на вид и на ощупь круглое? —
Это программа
Заложенная в наши головы для сохранения тайны
Под нее запрограммирована остальная картина
Иначе нам станет ясно почему они изгнаны —
Рука ее ощутила а глаза подтвердили
Что на дереве выросли груши
А груши несовершенны, бессмысленной формы
Как и все, что окружало их и они некрасивы
Изменить нечего невозможно было, так получилось
Единственно, что было свободно — воображение
Согласно ему — яблоко стало круглым
И на ощупь и покатилось, ведь груши на фабрике
Подчинялись не законам (их нет)
физического мерила
А силе божественной воли, гласящей —
не хочешь? — Заставим.
А все что некрасиво на самом деле — загримируем
И ощущения вшитыми в головы сенсорами —
исправим.

Стоит признать что любовь существует
Придется признать что она у животных
Придется понять что сознанье живет в них —
В звездах, галактиках, отдельных объектах
В неведомых формах страдает, бастует
И в бешенстве души от кары любовной
Что не может воткнуться валун у дороги
В комету на небе (не раз пролетает)
Вдруг с гирей, землей он пойдет на свидание
Любви все подвластно и даже коллапсы —
С валуном у дороги пойдет на таран
Воздыхатель комет — конопатый пацан
На орленке, с разгона, но он не успеет
В два прыжка на валун царь стремится из джунглей
Что бы загрызть его — львица родить
Скоро должна. Вот как надо любить!
А Вы говорите — любовь ахинея…

Близнецы выбирали свою дорогу
Выбрали в самом начале пути
Один воровал и ходил не в ногу
Второй прозревал и ходил не в ногу
Их рядом поставили — уже — немного
Оставалось до казни, поди, сличи
А в яслях «гули-гули» делали Богу
И стало ясно — у них отцы!
Короче, дети
Их перепутали за миг до казни
Теперь искупает свои грехи
Брат распят что б миссию брату
Оставить вечно нести в пути
И жить среди нас, инкогнито, рядом…
Христос и Варавва, близнецы…

Ночь, у лица фонарь отбирает плоскость
Морось смазывает падающий на сцену луч
Под дерном «пряча» мучеников и мошку
Осиновый лист свернулся в рулон дорожки —
Это не просто осень обтекает излишним воском
Монет отпечатки свидетельствуют — сбылось:

Спектакль без слов получит в наш век антракта
Хвалебную: два актера играли врозь
И пактом о ненападении длиной в два акта
Закончился, и начал верить Иуде мозг.
Что сняли его с осины — сочтут в рецензии
За символ, немое снимут о нем кино
Как втемную он всех использовал и без лицензии
Чтобы во имя собой пожертвовать, Отцу на благо
Ничего себе роль, герои, а вам слабо?…

Занавес. Звонок в антракт. В буфете вензели.
Икрой намечены полы шинелей в расчете на рост
Дают всем в нос у кого в шинелях
спектакль на вынос
Чтобы в он-лайне сюжет на слом шел,
вопрос с колес…
Спектакль продолжается. Акт второй.
Парк за стеклом
Вечереет. Об столб удариться толпится очередь.
В партере зрители встают и делают
синхронный жест
(На безымянном у каждого съемный
походный перстень)
Ночь продолжается. Фонарь качается.
Луч светом вертит
Рисует «восемь», утро подсвечивает
закулисный крест…