Чезаре Павезе - Избранное

— Я хочу зашибить деньгу.

— Ну, это не для тебя.

— Жизнь, которую я веду, — сказал я ей, — требует много денег.

— Если бы ты гнался за деньгами, — ответила Линда, — с тебя хватило бы магазина. Ты не за деньгами гонишься.

— А за чем же?

Линда в ответ только пожала плечами со знакомой мне недовольной гримаской.

— Что ты делал сегодня? — спокойно спросила она.

— Скажи, — продолжал я, — Амелио гнался за деньгами?

— Оставь его в покое.

— Сегодня я был у него.

Тут Линда поглядела на меня в упор.

— Ему лучше?

Я пожал плечами:

— Этой ночью, возвращаясь домой, я заглянул к нему.

Линда стряхнула пепел и тихо сказала:

— Зачем ты это сделал?

Я взял ее руку.

— Я пошутил — не ночью, а утром. У него были гости.

— Ты сказал ему?

Я стиснул ей руку и ответил:

— Нет.

— А хотел сказать?

— Не знаю сам. Да и что я мог ему сказать? О тебе он ни словом не обмолвился. А ты мне никогда не говорила, что у тебя было с ним.

— А если что и было, — спросила Линда, глядя мне прямо в глаза, — что изменилось бы?

Тогда я спросил ей в тон:

— А что может измениться?

Линда уставилась взглядом в стол, потом внезапно сказала:

— Пойдем отсюда.

Вскоре мы уже сидели в другом кафе.

— Почему ты сказала, что я не умею зарабатывать деньги?

— Потому что ты не зарабатываешь их.

— Просто нужно найти работу, вот и все.

— Нет, не все. Надо иметь страсть к деньгам.

— Я вовсе не собираюсь становиться миллионером. С меня хватит, если я смогу водить тебя на танцы.

— Видишь, значит, ты не гонишься за деньгами.

— Мне осточертела такая жизнь; я тоже хотел бы иметь мотоцикл и разъезжать с тобой повсюду.

— И вывалить меня в канаву, — улыбнулась она и посмотрела на меня. — У тебя есть гитара, — продолжала она. — Почему бы тебе не попробовать играть в оркестре?

— Сам не знаю.

— Я вот ничего не понимаю в музыке, не умею ни петь, ни играть. Но тебя ведь недаром прозвали Пабло, все уверяют, что ты прирожденный музыкант.

В этот вечер мы не пошли на танцы. Все говорили о прошлой ночи и о Лили, которая ходит в «Парадизо» без кавалера.

— Вот кто гонится за деньгами, — сказала Линда, — и подвернись ей какая-нибудь возможность…

— У нее чудесные вечерние туфельки.

— У Лили? Голодала, чтобы купить их.

Тогда я спросил Линду, почему это девушки так не любят друг друга. Линда засмеялась, но тут же нашлась:

— Ты даже заметил, какие на ней туфельки. Может, вы и целовались?

— А вы с ней похожи, — сказал я. — Ты тоже хочешь разбогатеть.

Я вспомнил, как в прошлом году шатался вечерами по городу с веселой компанией, а потом пел в остерии. Странно создан человек, подумал я. Сколько времени прошло, а кажется, что все это было вчера.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Линда.

— Представляю, что сказали бы мои приятели с Корсо, если бы я вдруг разбогател.

— Но ведь ты немножко уже разбогател.

Мы посмотрели друг на друга.

— Тебе этого мало?

— Одно от другого неотделимо, — ответил я. — Идут рука об руку. Утром на вокзале я чувствовал себя счастливым. Мне даже не хотелось возвращаться домой.

Линда сказала:

— Тебе хмель в голову ударил. — Потом прибавила: — Куда же это ты заходил сегодня утром?

— Знаешь, кто у него был сегодня? — спросил я Линду. — Это ты поставляешь ему женщин?

— Каких женщин?

Я рассказал про девушку в берете. Линда только плечами пожала.

— Это обычные выдумки Амелио. Пусть себе делает что хочет.

— Она просто уродина.

Линда проговорила:

— Пойдем отсюда.

Мы вышли. На улице Линда сказала:

— Прижмись крепче, мне холодно.

Так мы шли, тесно прижавшись друг к другу, а когда я говорил, губы мои касались ее волос.

— Не зайти ли нам еще куда-нибудь? — предложил я.

Линда молчала и только сжимала мою руку.

— Верно, с Лили ты так же вот гулял тогда? — сказала она.

Я старался замедлить шаг, мне хотелось, чтобы улица эта тянулась бесконечно. Мы вышли на площадь и остановились.

— Может, пойдем в остерию? — сказал я.

Линда ответила:

— А ты ведь не знаешь, где я живу? Обещай, что сразу уйдешь, тогда зайдем ко мне.

Пока мы подымались по лестнице, кровь стучала у меня в висках. Я без конца целовал ее, здесь было совсем темно. Линда сказала:

— Входи.

Она зажгла свет в просторной и пустой прихожей. Там стоял только шкаф и пахло новой материей.

— Днем здесь работают портнихи, — сказала Линда. Потом погасила электричество. Из глубины сквозь стеклянную дверь лился слабый свет уличных фонарей. — Комната у меня не больше шкатулки.