Чезаре Павезе - Избранное

В тот самый вечер, когда все произошло, Линда была очень взволнована. Вечером мы встретили Лубрани. Случалось, что в ресторанчике мужчины иной раз раскланивались с Линдой, но она никого не окликала. А этот подошел прямо к нашему столику и сказал:

— Вот ты где.

Линда ответила что-то и протянула ему руку. Он был в пальто, я успел заметить, что это толстый, красномордый детина с усами. Посыпались шутки, остроты, в конце концов мне пришлось поздороваться с ним, потом подошел швейцар, взял у него пальто. Он представился:

— Лубрани, — и уселся за наш столик.

Он разговаривал с Линдой и поглядывал на меня. Говорил он, а Линда смеялась. Он был из тех, чей разговор действует на женщин, словно щекотка. Он пришел сюда потанцевать и поглазеть на публику. Может, подвернется что-нибудь стоящее. Он провел рукой по волосам и сказал:

— Да, уже седые.

Линда сказала, что такого добра, которое он ищет, всюду хватает. Она смотрела на него во все глаза. Он испытующе взглянул на нее.

— Ты-то, как я вижу, уже кое-что нашла, — пробурчал он в усы. — Давай потанцуем немного.

Обняв его, Линда ободряюще помахала мне рукой; в смутной тревоге я смотрел, как они танцуют, вслушивался в музыку, в шорох их шагов. И еще я думал об обнаженных деревьях, о холодных дорогах, о танцевальных залах, о всех тех, кто смеется, наслаждается жизнью, о всех тех, у кого есть деньги. Но Линда была тут, рядом, в этом зале, скоро она вернется за столик, и мы непременно закончим наш разговор.

Танец кончился, но я не сразу увидел их. Потом услышал голос Линды. Подошла она, за ней Лубрани, а с ними какая-то блондинка. Они сели. Я подумал: «Вот эта ловит себе карася».

Лубрани объявил, что хочет отпраздновать встречу, и заказал ликер и сухое вино. Блондинку отыскала Линда, с которой они были на «ты». Линда называла ее просто Лили, старалась усадить рядом с Лубрани и даже сказала:

— Знала бы Клари!

Но Лубрани, усевшись за столик, только к Линде и обращался, а блондинку, которая все поглядывала вокруг, по-отцовски похлопывал по плечу. Теперь они вспоминали прошлое, как Линда приносила в театр пакеты и картонки, а Клари устраивала ей сцены ревности.

— Бедняжка, — вздохнула Линда. — Она все такая же красивая?

— Мне приходится держать ее дома. — Лубрани сердито посмотрел на меня, словно я был в этом виноват. Желая его задобрить, я улыбнулся.

— Но время от времени она от меня убегает, — продолжал Лубрани, — все еще хочет петь в театре. Теперь она, верно, в Неаполе.

Он предложил выпить и налил всем ликеру.

Заиграл оркестр. Лубрани поднялся, молча подал руку Лили, и мы все пошли танцевать.

— Где ты раздобыла этого типа?

— Он бывший хозяин театра, — шепотом ответила Линда. — Девочкой я разносила костюмы балеринам. Помню, он вечно торчал на лестнице и глазел на нас.

— Дурак. Еще почище твоей Лили.

— Денег он, однако, заработал немало. И он вовсе не такой уж дурак.

Тут Линда, видно, вспомнила о чем-то известном ей одной, потому что глаза ее так и заискрились от смеха. Ликер тут был явно ни при чем. Когда мы снова сели за столик, она посмотрела на меня, как прежде, и сказала: «Будь паинькой», — и коснулась моей руки.

— А что это за блондинка? — спросил я.

— Кто ее знает, — весело ответила Линда.

В эту минуту Лили и Лубрани, очень довольные собой, под руку подошли к столику. Лили остановилась, стараясь попасть ногой в соскочивший туфель. Лубрани поддерживал ее, чтобы она не упала.

— Оказывается, здесь не пьют и не танцуют! — вдруг вскричал он. — Линда, не узнаю тебя!

Я начал злиться. Я встречал таких вот типов, ткни их разочек хорошенько, они и полетят вверх тормашками. Однако в этом ресторанчике мне было как-то не по себе. Но все-таки я сказал:

— Нам вдвоем и посидеть неплохо.

Лубрани громко и весело расхохотался, глядя на меня своими налитыми кровью глазами. За компанию рассмеялась и Лили. Потом оба мирно уселись за столик.

Так прошел вечер, даже Лили развеселилась. Рассказывала, что весь день возится с собаками, купает их, подстригает, расчесывает, опрыскивает духами и отводит домой к хозяевам.

— С кобельками, наверно, особенно много возни, — вставил Лубрани.

Но Лили не поняла шутки, она уже слишком много выпила белого вина. Я молчал и не мешал им болтать. Линда и без меня справлялась. Время от времени мы танцевали. Когда моей дамой бывала Линда, я наклонялся к ней и шептал на ухо: «Вот и ты». Последний танец Линда танцевала с Лубрани. Вернувшись к столику, она сказала: