Ричард Мейсон - Тонущие

Но я мчался все дальше и дальше, до тех пор пока фруктовый сад не остался позади; тяжело дыша, я замедлил шаг на краю каменоломни и тихонько позвал Эрика, обещая все ему объяснить. И тут луна снова осветила сад через прореху в облаках. Я увидел Эрика у скамейки. Он опустился на покрытое ржавчиной сиденье, уронив голову на руки, плечи его затряслись. Сдерживаемые, беззвучные рыдания донеслись до меня сквозь пропитанный влагой воздух, я в ужасе подошел к нему и положил руку на плечо.

— Не трогай меня. — Голос показался мне тихим, хрупким — никогда прежде я не слышал у него такого.

— Эрик… — начал я и умолк. Слова не шли с языка.

Он медленно повернулся и взглянул на меня. Когда глаза мои привыкли к темноте, я увидел, что его лицо мокро от слез.

— Почему? — спросил он потерянно. Невыносимо трогателен был беспомощный взгляд его лучистых глаз. — Почему ты здесь, с нею?

Я посмотрел на него и ничего не ответил. Что я мог сказать?

— Джеймс, я люблю тебя. — Эрик схватил меня за руки и только крепче сжал, когда я попытался вырвать их.

— Эрик, нет…

— И знаю, ты тоже меня любишь. — Он говорил быстро, задыхаясь. — Поначалу я так не думал, пытался довольствоваться твоей дружбой, теми отношениями, которые сложились у нас в Праге.

Я все же освободил свои руки и, испытывая крайнюю неловкость, дожидался, пока он не договорит. Эрик почувствовал, что мне не по себе.

— Но… вчера ночью, — продолжил он, — я понял, что ты отвечаешь мне взаимностью. Нет! Ничего не говори! Я все понял.

Я молча пожал плечами. Мысли бушевали в голове, закручиваясь в водоворот.

— Чего ты боишься, Джеймс? Любовь, подобная нашей, — не грех, и нет в ней ничего постыдного.

— Но, Эрик…

— Не обижай меня таким тоном… Ты ведь знаешь, что любишь меня. Скажи! — И он снова взял мои руки и поднес их к своим губам.

Я понимал, что должен сказать правду, объяснить, как все обстоит на самом деле.

— Эрик, — начал я, не дав ему поцеловать свои руки, — я…

— Что, Джеймс?

Я долго подыскивал слова, способные как-то сгладить факт моего предательства, и после неловкой паузы сказал:

— Ты — мой друг, один из самых близких мне людей, из тех, кого я люблю больше всех на свете… — Я поперхнулся словами, заметив в его глазах проблеск надежды. — Но свою привязанность к тебе я спутал с чем-то другим.

— Нет!

— Да, Эрик, да. Прости меня. Я люблю тебя, но не так. А так, как ты хочешь, не смогу полюбить никогда.

— А вчера ночью? — Он взглянул на меня беспомощно и жалко.

— Не думай о прошлой ночи, это было безумие. Я сам не понимал, что делаю.

— Я тебе не верю.

— Это правда, клянусь.

— Но ты меня поцеловал.

— Это была ошибка, — пробормотал я, не в силах справиться с отвращением к самому себе.

— Ошибка?

— Да. Я… не такой.

На нас обрушилось страшное ледяное молчание. Но Эрик вскоре нарушил его ненужным вопросом:

— Ты любишь ее?

Я молча кивнул.

Эрик беспомощно заглянул мне в глаза:

— А меня нет?

Я сел на скамейку, обнял его за плечи:

— Люблю как друга — так сильно, как только могу.

— Но ты не влюблен в меня.

— Нет.

И вот тут Эрик заплакал — слезы брызнули у него из глаз, потом зарыдал, и, когда его голова упала мне на плечо, а моя шея и воротник халата намокли от его слез, я не отодвинулся, жалея его, положил руку на его вздрагивающую спину и только тут осознал, как сильно замерз.

— Пойдем, — сказал я с нежностью.

И тут увидел в темноте тонкий луч фонаря и услышал голос Эллы, звавший меня. Эрик тоже услышал и изо всех сил приник ко мне, пряча лицо у меня на плече и орошая горячими слезами мою грудь.

— Пошли, — повторил я.

Резкий свет фонаря, обнаруживший нас во мраке и задержавшийся на нас, ударил мне в глаза, и я зажмурился. Передо мной стояла Элла. Несмотря на то что яркий луч ослепил меня, я заметил страх в ее взгляде.

— Что ты тут делаешь? — спросила она резким, надтреснутым голосом.

— Не то, что ты думаешь. — Я попытался оттолкнуть от себя Эрика.

И вдруг понял, что уже в достаточной мере доказал свою преданность Элле. Теперь она могла во мне не сомневаться, я принес слишком большую жертву и тем самым заслужил ее доверие. Поэтому я не разомкнул рук, обнимая своего друга, — его мощная спина продолжала сотрясаться от рыданий. Тихо и твердо я попросил Эллу ненадолго нас оставить.

— Ты… ты хочешь, чтобы я ушла? — удивилась она, и голос ее дрогнул.

— Да, прошу тебя. Через минуту я вернусь в дом. Пожалуйста. Нам с Эриком нужно поговорить с глазу на глаз.