Ричард Мейсон - Тонущие

Я медленно поднялся и двинулся вокруг пруда, сквозь толпу, на мостик, представляя, что она скажет, увидев меня перед собой. Подходя ближе, я заметил, как она опустила руку в большую корзину, стоявшую у ее ног, и достала оттуда портсигар и маленькую серебряную зажигалку. Я остановился и стал наблюдать за ее пальцами, пока она прикуривала длинную тонкую сигарету.

Подойдя к девушке сзади, со спины, и оставаясь вне поля ее зрения, я неловко кашлянул и произнес ее имя. Она обернулась, и светлые голубые глаза, глянувшие в мои глаза, показали мне мою ошибку, хотя остальные черты не давали повода ее заподозрить. Эти глаза были мне незнакомы, хотя позже я узнал их очень хорошо.

— Боюсь, я не Элла, а Сара Харкорт, — сказала девушка, поворачиваясь ко мне. Она сняла шляпу и встряхнула копной темно-каштановых волос. — Не нужно смущаться. — И она улыбнулась, чувствуя, что мне неловко. — Детьми нас часто путали. Мы обе похожи на нашу бабушку-американку.

Акцент Сары, чисто английский, ничем не напоминал заокеанское произношение Эллы.

Пока она говорила, я рассмотрел ее поближе и увидел, что она не так уж похожа на Эллу, как мне показалось сначала. Главное отличие, конечно, волосы, ровной блестящей волной спускавшиеся до середины спины. Но и в лице Сары я нашел немало отличий: само лицо было уже, чем у Эллы, губы тоньше и менее выразительны, а переносица — тяжелее. Мне подумалось, что Сара как будто из другого поколения, и, хотя она была примерно моего возраста, почему-то испытал к ней странную почтительность. Да, Сара Харкорт — явно не тот человек, с которым можно позволить себе лишние вольности, подумал я и оказался прав.

— Могу я быть вам чем-либо полезной или вам нужна только Элла?

Я колебался.

— Я скажу вам, где ее найти, но только если вы купите мне мороженое. У меня совершенно нет мелочи, — продолжала она, по-прежнему возлежа на полосатом парусиновом шезлонге и рассматривая меня.

В голосе Сары слышались отчетливые командные нотки. И я повиновался. Чтобы поддержать беседу, пока мы шли к киоску на мостике, я спросил Сару, откуда у них бабушка-американка.

— Это долгая история, но, если хотите, я расскажу.

— Очень хочу.

Сара поглядела испытующе, оценивая мою искренность. Вероятно, я прошел проверку, поскольку, когда мы снова уселись на берегу Серпентайна с мороженым, она начала свой рассказ.

Пока она говорила, я окончательно убедился в том, что Элла Харкорт не похожа ни на одного человека на свете, — вероятно, никто не сумел бы убедить меня лучше Сары. Я не раз ловил себя на подозрении: а не преувеличиваю ли я в своих мечтах красоту Эллы? Теперь же, видя перед собой почти точную ее копию, понимал, что подозрение это совершенно ошибочно. Да, Сара действительно была похожа на Эллу, однако очарование Эллы было гораздо глубже. Сходство между кузинами в движениях и манерах лишь подчеркивало Эллино превосходство. В чем же оно заключается, что за тончайшие черты его определяют? — раздумывал я, слушая речь ее сестры. Величественные и слегка напряженные угловатые плечи Сары напомнили мне о естественном изяществе Эллы, ледяная отстраненность голубых Сариных глаз воскрешала в моей душе глаза ее кузины — зеленые и сверкающие. Впрочем, и Сара не лишена была привлекательности, хотя в повадках ее прослеживалась некая властность, совершенно отсутствовавшая у Эллы.

— Мой дедушка, — начала она, — был человеком очень бедным, но с очень громким именем. А бабушка была богачкой, но, так сказать, совершенно без имени. А еще она была американкой.

— Не вижу связи.

— О, на самом деле все очень просто. Отец моей бабушки считал, что титул — это как раз то, что нужно его дочери, ибо он придаст его деньгам респектабельность, а будущему зятю необходимо было как-то поддерживать древнее, постепенно приходившее в упадок родовое гнездо. Так что они заключили сделку. Каждая сторона получила то, к чему стремилась: мой прадед — титулованных внуков, а дед — новую крышу над головой. Единственным человеком, мнение которого забыли спросить, была моя бабушка Бланш; она приехала в Англию в возрасте восемнадцати лет, вышла замуж в девятнадцать, а к двадцати стала питать абсолютное и совершенно иррациональное отвращение к своему супругу.

Я кивнул.

— Это не помешало ей родить от него четверых здоровых детей. Наследника — и еще троих про запас, если угодно. Она понимала, что именно в этом состоит ее часть сделки. — Сара вздохнула. — Но этой женщине нужны были люди и жизнь вокруг. То приходившее в упадок гнездо, а по сути, замок, находилось в Корнуолле. Содержать в Лондоне дом, приличествующий положению новоиспеченной пары, отец Бланш не хотел, поэтому она тихо угасала в Корнуолле. Однажды Сарджент написал ее портрет, но в остальном шум светской жизни не достигал ее.