Сью Таунсенд - Адриан Моул - Годы капуччино

— Борюсь с демонами внутри себя, — сказала Элеонора.

Но в подробности вдаваться не стала. Я рассказал ей о своем страхе перед сетками. До сих пор никому об этом не говорил. Книга «Ребенок и уход за ним» была библией моих родителей. Они боготворили доктора Спока и маниакально следовали его советам. Когда в возрасте восемнадцати месяцев я несколько раз за ночь вылезал из кроватки, в предметном указателе этой ужасной книги они отыскали рецепт, как бороться с моей дурной привычкой. Спок посоветовал моим безмозглым родителям лишить меня на ночь свободы, набросив на кровать бадминтонную сетку и привязав ее к ножкам (к ножкам кровати, а не к моим). Родители рабски последовали этому дьявольскому совету, хотя существует документальное свидетельство (письмо Эдны Мей Моул, матери Джорджа Моула, адресованное миссис Сагден, матери Полин, от 2 мая 1968 года) категорического несогласия моей бабушки Моул. В письме она утверждает: «Хороший шлепок по тыльной части ног сделал бы его спокойнее».

Я отчетливо помню, как пытался выбраться из-под бадминтонной сетки. Возможно, суждения доктора Спока относительно войны во Вьетнаме и отличались здравостью, но по поводу бадминтонной сетки он глубоко заблуждался. Из-за этого человека я никогда не сумею насладиться битвами на Уимблдонских кортах. Один только голос уимблдоновской распорядительницы Вирджинии Уэйд вызывает у меня испарину. Из-за этой детской психологической травмы я позволяю Уильяму засыпать в любом месте, а затем отношу его в кровать.

Гленн уже больше четырех недель живет на Крепостном Валу. Вчера вечером спросил его, где и с кем он хочет жить. Он ответил:

— Здесь, с тобой, папа.

Не могу сказать, что я именно это хотел услышать. Я с нежностью отношусь к мальчику, но…

Сегодня утром позвонил Шарон и спросил, нельзя ли нам побеседовать о будущем Гленна. Разговор был трудным: в дальней комнате плакал Кейстер, а где-то рядом с телефоном ссорились Бредфорд и Кент. Не удивительно, что Шарон казалась несколько рассеянной. Когда я упомянул имя Гленна, она переспросила:

— Кто-кто?

Мы договорились, что я зайду в четверг вечером.

Сегодня в три часа дня к нашему дому подъехала полицейская патрульная машина. К двери подошел полицейский и сказал:

— Вам известно, сэр, что у вас на крыше чернокожий мужчина?

Я ответил:

— Да, знаю. Я плачу ему за это 20 фунтов в час.

Гленн очень несчастен. «Манчестер Юнайтед» вылетел из Кубка Чемпионов после ничьей с «Монако» 1:1.

Я так сказал мальчику:

— Гленн, футбол похож на жизнь, ты должен стремиться забить свой гол. Но иногда ты побеждаешь, а иногда проигрываешь.

А Гленн ответил:

— Тогда почему «Манчестер» не смог забить еще один гол и победить, папа?

Мальчику неведомо, что такое метафора.

Сегодня позвонил отец — необычное событие. Он говорил вполголоса, и я понял, что Таня находится поблизости.

— Ты читал газеты, Адриан? — спросил папа.

Ответил, что нет, не читал. Я был слишком занят чисткой утюга, чтобы улучить минутку сходить за газетами.

— Они совсем охренели, — сообщил папа. — Это уже слишком. Они взяли и поставили женщину во главе военного корабля . Корабль ее величества «Экспресс». Ты только подумай, какую кровавую бойню может устроить эта баба.

Я услышал, как Таня кричит из сада:

— Дорогой, пойди послушай дрозда!

Папа пробормотал:

— Надо идти.

Мама однажды направила тихоходный катерок в закрытые ворота шлюза, отчего отец чуть не выпал за борт. Инцидент произошел на глазах выпивох, сидевших в садике начальника шлюза и в пабе «Верблюд». Никогда не забуду их язвительных насмешек.

Час ночи.

Шарон так устала, что дважды засыпала во время нашего разговора о будущем Гленна. Кейстер относится к той категории младенцев, что предпочитают, чтобы их кормили каждые три четверти часа. К сожалению, Шарон кормит грудью. Возможно, ребенку это полезно, зато я от этого только потерял. Когда-то мне нравилось смотреть на ее восемнадцатилетние груди, но сейчас, когда ей тридцать, груди превратились в гигантские, пугающие сооружения с голубыми венозными прожилками. Шарон Ботт — ходячий молокозавод. Ее соски похожи на лакричное ассорти (разумеется, я имею в виду, самые большие лакричные конфеты ) . Ей скорее дашь пятьдесят, чем тридцать.

Спросил, как она отнесется к тому, чтобы Гленн постоянно жил со мной.