Дэвид Николс - Один день

Карьера Декстера в мире ТВ была поистине головокружительной. Женщина с блестящими короткими волосами и в круглых очках, с которой он познакомился в индийском поезде, взяла его сначала мальчиком на побегушках, потом сделала ассистентом. А теперь он был уже помощником продюсера в UP4IT — воскресной программе, включающей выступления в прямом эфире, возмутительные комические скетчи и репортажи о том, что «действительно заботит молодежь»: венерические заболевания, наркотики, танцевальная музыка, наркотики, жестокость полицейских, наркотики. Декстер снимал гипердинамичные короткие ролики о мрачной жизни многоквартирных домов «рыбьим глазом», наклонив камеру под безумным углом, затем при монтаже ускорял бег облаков по небу под эйсид-хаус. Ходили слухи, что в следующей серии программ его собираются сделать ведущим. Он был мастером своего дела, летал как на крыльях; у него были все шансы наконец-то стать гордостью родителей.

«Я работаю на телевидении» — даже произносить эту фразу было приятно. Ему нравилось идти по Бервик-стрит в монтажную с большой сумкой, нагруженной видеопленками, и кивать людям, которые были точно как он. Нравились суши и премьерные вечеринки, нравилось пить из кулеров, гонять курьеров и произносить фразы вроде «надо урезать шесть секунд». В глубине души ему нравилось и то, что на телевидении работали одни лишь красивые люди: здесь ценилась молодость. В этом прекрасном новом мире в конференц-залах за мозговыми штурмами не восседали шестидесятидвухлетние старперы. Что случалось с работниками телеиндустрии, когда те достигали определенного возраста? Куда они девались? Его это не беспокоило, его все устраивало — например, обилие молодых женщин вроде Наоми, жестких, амбициозных девушек из большого города. Прежде в редкие минуты сомнений Декстера охватывало беспокойство, что недостаток интеллектуальных способностей будет тормозить его в жизни, но в нынешней его профессии ценились уверенность в себе, энергичность, пожалуй, даже снобизм, а этих качеств у него было хоть отбавляй. Да, и на телевидении надо было быть умным, но не таким умным, как подразумевала Эмма. А «умным» в смысле соображать, что к чему, обладать интуицией и амбициями.

Он любил свою новую квартиру в соседнем районе Белсайз-Парк (темное дерево, полированный металл), любил Лондон, раскинувшийся перед ним в дымке в этот День святого Свитина. И ему хотелось поделиться всей этой радостью с Эммой, открыть ей новые возможности, новые горизонты, представить ее новым знакомым из совсем других социальных кругов — одним словом, сделать ее жизнь более похожей на его жизнь. Как знать, может Наоми и Эмма даже подружатся!

Убаюканный этими мыслями, он почти заснул, когда на него упала чья-то тень. Открыв один глаз, он прищурился:

— Привет, красотка.

Эмма больно пнула его в бедро.

— Ай!

— Никогда, никогда не делай так больше!

— Как так ?

— Ты знаешь как! Как будто я зверь в зоопарке, а ты тычешь в меня палкой и смеешься…

— Я над тобой не смеялся!

— А я тебя видела, как ты висел на свой подружке, и вы там хихикали…

— Она не моя подружка, и мы смеялись над меню…

— Вы смеялись над моей работой.

— И что такого? Ты и сама над этим всегда прикалываешься.

— Да, потому что я там работаю. Я смеюсь из чувства противоречия, а ты просто смеялся мне в лицо!

— Эм, я бы никогда, никогда…

— Вот такое впечатление ты на меня производишь.

— Прости.

— Хорошо. — Она села рядом, скрестив ноги. — Застегни рубашку и дай мне бутылку.

— И она мне не подружка. — Он застегнул три нижние пуговицы, надеясь, что Эмма заглотит приманку. Но она ничего не сказала, поэтому он пошел дальше: — Мы просто спим вместе время от времени, только и всего.

Когда стало ясно, что с романтической точки зрения ничего им не светит, Эмма начала стараться не обращать внимания на безразличие Декстера, и теперь фразы вроде той, что он только что произнес, уже были неспособны причинить ей боль — по крайней мере, не больше, чем теннисный мячик, попавший в затылок. В последнее время она только морщилась, услышав подобное замечание.

— Тем лучше для вас обоих. — Она налила вино в пластиковый стаканчик. — Но если она тебе не подружка, как мне ее называть?

— Не знаю. Любовница?

— Это разве не подразумевает наличие чувств?

— Как насчет мое очередное достижение ! — Декстер просиял. — Или это в наше время неполиткорректно?

— Лучше жертва . Мне это больше нравится. — Эмма отклонилась назад и сунула руку в карман джинсов, чувствуя неловкость. — Можешь взять обратно. — Она швырнула в него скомканной десятифунтовой купюрой.