Лия Флеминг - Забытые письма

– Помилуйте, вы говорите загадками, – запротестовала Хестер.

– Но вы должны это услышать! Я лишь передаю то, что приходит ко мне свыше. Это не мои слова!

Хестер хотелось выбежать вон из комнаты. Это не слова утешения, которых она ожидала, это обвинения! Ей бросают вызов. Неужели Марта Холбек откуда-то узнала, что произошло между ними?

– Не беспокойтесь. В первый раз всегда трудно, – мягко проговорила Марта. – Не думайте, что сразу все поймете. Просто запишите пока то, что услышали, – чтобы не забыть, а когда-нибудь, возможно, вы сможете понять, что означают эти слова. Вам предстоит сыграть важную роль в чем-то, но это станет известно лишь с течением времени. Таково мое скромное толкование сказанного. Остальное скрыто от моих глаз.

– Боюсь, миссис Холбек, вы не слишком мне помогли, – сдержанно отозвалась Хестер.

– Мне жаль это слышать, но все мы здесь затем, чтобы помогать друг другу, леди Хестер, – в большом и малом. И вы обретете мир и душевное спокойствие, если будете помогать.

– Мне пора. Доброй вам ночи. Я вряд ли приду еще, – попрощалась Хестер, открывая дверь и выходя на улицу. Чернильно-синее небо было усеяно звездами, летний вечер сменился ночью.

Разве есть что-то утешительное в словах, которые она старательно записала? Гай где-то далеко… в море, в опасности? Что это значит, весь этот вздор о какой-то там справедливости? Она чувствовала себя обманутой. От слов, что сказала ей Марта, растерянность и отчаяние на душе стали только сильнее.

Эсси возвращалась домой в темноте. Спустившаяся на город тишина мягко окутывала ее кровоточащее сердце. Надо же, встретить эту женщину у Марты на кухне… Просто не верится. Впрочем, как и многие другие, леди Хестер тоже потеряла сына. Что ж тут удивительного, что она ищет какого-то контакта с ним, тем более что другой ее сын покинул эти места – прямо как Сельма, которую они сослали в Брэдфорд.

Ей так не хватало рядом жизнерадостного присутствия дочери, но она должна выполнить волю Фрэнка, Сельму не должен коснуться позор, связанный с его гибелью. Она никогда не забудет выражения глаз дочери, той растерянности, какая стояла в них, когда ее посадили в поезд, который должен был увезти ее от беды, уберечь. Но был ли выбор у них, чтобы сделать иначе? После того как пришли эти ужасные анонимные письма с обвинениями, что они вырастили труса и дезертира, им следовало сделать только одно – уберечь нежную душу Сельмы. На улице соседи чураются их, словно чужих, и так каждый день. Эйса сидит без работы. Поначалу еще приезжали фермеры с отдаленных пастбищ, но стоило им пропустить по кружечке в «Оленьих рогах», как и они забывали дорогу в их кузницу.

Господь был к ним милосерден, от товарищей Фрэнка пришли и другие письма, более утешительные. Особенно одно, Эсси хранила его в своей Библии. В письме содержалась совсем иная история гибели ее сына.

Фрэнк не трус. Он стоял за свои принципы, вспылил и сполна поплатился за это. Но тяжелее всего было узнать, что капитан Кантрелл не дал показаний в его защиту. Она ничего не понимала, но солдаты не могли ей ничего рассказать. Они и сами ничего не знали наверняка. Официальное уведомление было очень коротким. Не будет ни медалей, ни пенсии. Фрэнка попросту больше нет, и этот публичный позор надолго не спрячешь, веретено сплетен уже закрутилось. Хорошо, что Сельма вдалеке от него. А Рут поклялась хранить тайну.

Дорога подбиралась к самой вершине холма, ближе к ночному небу, и Эсси задержалась полюбоваться его чернильной торжественностью. Вдалеке брехала собака, где-то на болотах блеяли овцы.

Марта почувствовала ее душевные муки, налила ей стакан какой-то имбирной настойки, гладко улегшейся в желудке.

– Где мой мальчишечка? – шепотом спросила она.

– Он рядом, Эсси, совсем рядом с тобой. Ты всегда будешь ощущать его близость. Он очень любил тебя. Его последние мысли были о тебе.

– Но он в мире с собой, не тревожится?

– Успокоение придет к нему, когда кое-что будет исправлено.

– Что будет исправлено?

– Когда будет правильно сделано то, что должно быть сделано, и когда оно останется в прошлом. Просто запомни сердцем эти слова. Настанет день, и все наладится, весь порядок вещей.

– Не понимаю я, что ты мне говоришь, – разрыдалась Эсси.

– Будь терпелива. Фрэнк рядом. Он утешит тебя.

Эсси снова и снова повторяла ее слова, пытаясь сложить из них что-то, подвластное ее разуму, но ничего не получалось, и она снова расплакалась.