Лия Флеминг - Забытые письма

Вспоминая Ватерлоо-хаус, он прежде всего вспоминал несчастья прошлого года – с тех пор, как погиб в море отец.

Он содрогался при мысли, что волей-неволей стал дезертиром. Если обман раскроется, ему предъявят обвинение в пособничестве и укрывательстве. С той минуты, как он узнал правду, он считается сообщником Энгуса, пусть и невольным. Боже, как все исправить?!

Гай неотступно думал о брате. Где он? Навязчивую мысль, что, возможно, он никогда больше не увидит Энгуса, он гнал от себя. От этого страха он просыпался среди ночи и в конце концов решился написать ему – так или иначе письмо ведь дойдет до него. Ему надо было поделиться своими страхами и чувствами; негодованием, что его обманули; досадой и злостью на Энгуса за то, что он подвергает такому риску и собственное здоровье, и жизни других людей. За то, что Энгус отрезал его от Сельмы, отнял у него возможность быть счастливым. Энгус слаб, позволил матери воспользоваться собой для решения ее корыстных задач. Гай хотел, чтобы брат знал, каким чудовищем стала их мать, какой лукавой и нездоровой оказалась ее любовь к ним. Он не хочет ее больше видеть, никогда.

«В угоду своим желаниям она разрушила наши жизни – и твою, и мою. Пишу тебе, чтобы ты трезво взглянул на вещи. Христа ради, возвращайся домой, пока не стало слишком поздно!» – молил он.

В ночной тиши он достал кожаный несессер для письма и выплеснул на бумагу все, от чего болела душа, печатными буквами написал на конверте свое собственное имя и отнес к почтовому ящику у входа, чтобы посыльный утром же забрал его.

Лишь сделав это, он смог спокойно греться на солнышке. Словно камень с души свалился. Энгус прочтет письмо и поймет, какая тревога скрывается за резкими словами.

То, что его никто не навещал, ничуть Гая не огорчало. Зато у него было время спокойно почитать или позаниматься в спортивном зале. Он сблизился с тремя офицерами, лечившимися в Хольт-парке от алкоголизма, и вечерами они собирались вчетвером – удивительно, но эти ребята всегда ухитрялись где-то раздобыть спиртное и неизменно распивали бутылочку. Они поверили в его рассказ и поделились с ним своими невеселыми историями – излагая все без прикрас, окрасив повествование черным юмором, так хорошо ему знакомым. Все они прежде времени постарели и слишком часто надеялись найти мужество на дне бутылки.

Прошло еще две недели. Эллиот-Джонс листал вчерашнюю «Таймс», уныло зачитывая бесконечный список погибших.

– Новый корм червям, – вздохнул он. – Место – возле какого-то там Пашендейля [21]… Никто не слышал? Очередное наступление завязло в грязи… Вест, погляди, да тут целая команда из твоего захолустья, – и он запустил газетой в сторону Гая.

Тому совсем не хотелось читать, но любопытство победило. Длинные колонки фамилий, пара знакомых. Как вдруг одна строчка словно шарахнула его по лбу. Капитан Гай Эртур Чарльз Кантрелл, пропал без вести, предположительно убит. Дрожь охватила его, и он выпустил из пальцев газету.

– Что с тобой? Кто-то знакомый? – спросил Бриттон.

Гай не мог проронить ни слова. Язык прирос к нёбу, во рту пересохло, перед глазами все плыло. С усилием он кивнул.

– Прости, старина… Не повезло, – сочувственно кивнул Андерсон, поднимаясь со стула и протягивая руку за своей палкой. – Глоток бренди твоим нервам сейчас просто необходим. – И он извлек из набалдашника трости потайную серебряную фляжку. – Ну-ка бери… Не будет никакой зависимости, не бойся. Интересно, неужели они в самом деле ожидают, что мы сможем вернуться в тот ад без такого вот подкрепления… Возьми, попробуй пустить слезу где-нибудь в одиночестве. Правда, поплачь… Док говорит, помогает, а у меня вот ни слезинки не осталось.

Шатаясь, Гай вышел из комнаты и уставился за окно, не в силах поверить прочитанному. Энгус мертв. Он-то знает, что означает «пропал без вести»: разорван снарядом, разбросан по нейтральной полосе, частей тела не опознать, утоплен в грязной жиже, затоптан – и выплывет спустя много месяцев в виде гнилого мяса.

Энгус, рыдал он, вот ты и получил свою вожделенную славу! Как может быть, что тебя больше нет? Разорвались нити, связавшие их друг с другом еще в материнской утробе. Как он мог ничего не почувствовать? Как мог не почувствовать его смерти так же, как Энгус почувствовал его раны?

А теперь он совершенно один на всем белом свете. Если бы Энгус остался дома, не постигла бы его самого участь брата? Почему брат погиб, а он все еще жив?