Лия Флеминг - Забытые письма

Что ему оставалось? Только молча кивнуть в знак согласия. Да и они правы. За окном настоящая буря, ветер все злее, страшно представить, как будет к вечеру. Подхватить простуду заново в самом деле совсем ни к чему. И Сельме ни к чему пробираться к нему сюда по этакой-то непогоде. Лучше и правда подождать несколько дней, покрепче встать на ноги. Предстать перед Сельмой полным сил, а не жалкой развалиной, шатающейся от ветра. Ох, спасибо маме за все ее хлопоты, она движима самыми лучшими чувствами.

Хестер проснулась в холодном поту. Что за кошмарный сон… Словно она стоит на платформе в ожидании поезда, но его нет и нет – и прошла целая вечность, а когда он наконец появился, то на всех парах просвистел мимо, оставив ее в растерянности. В окне промелькнули Чарльз, Энгус и Гай, все трое отчаянно машут ей. Но поезд несется так быстро, она не может запрыгнуть в вагон. Тогда она бежит за Бивеном, хочет догнать их на автомобиле – но застает лишь задние фонари, машина быстро от нее удаляется. Она бросается ловить такси, но позабыла сумочку, и ей нечем заплатить за проезд… Ее охватывает отчаяние…

Как могла она всерьез раздумывать над бредовой идеей Энгуса? И как наивно удерживать Гая дома, вставлять ему палки в колеса, когда он рвется выполнять свой военный долг. Энгус на фронте станет только помехой, обузой для солдат. У него же ни выдержки, ни опыта. Подвергнет всех риску, навлечет беду. Просто глупейшая детская фантазия, пусть из лучших побуждений, но даже и обсуждать ее не стоило. А что до истории с девицей Бартли… Вот это исключительно для блага Гая. Сам он так покорно никогда бы не отступил, он чересчур мягок, боялся бы огорчить эту особу. Энгус – спасибо военной форме – молодчина, порешил все одним махом.

Как хорошо, что Гай идет на поправку. Целебный воздух йоркширских долин оказывает волшебное действие, заживляет пострадавшие легкие. Попозже утром она еще раз объяснит Энгусу, сколь нелепа и опасна эта его затея. Нельзя, как он, думать исключительно о себе. Скоро вернутся раненые, он будет нужен здесь. Управлять хозяйством в усадьбе Ватерлоо-хаус вовсе не так просто: он почувствует свою необходимость, и все встанет на свои места. Уж сидеть без дела ему не придется.

Она постаралась снова заснуть, но мысли не давали покоя. Светает зимой поздно, на ноги она поднялась в быстро светлеющем утреннем сумраке. После вчерашнего снегопада небо было затянуто густым серым шелком, строгие краски природы пронзали торжественным великолепием, и она остановилась полюбоваться заоконным пейзажем: ветви деревьев, склоненные под тяжестью снега… Как красиво… Она приоткрыла створку окна и всей грудью вдохнула морозного воздуху, продолжая вбирать глазами роскошь присмиревшей снежной феерии. Наслаждаясь так, она вдруг заметила цепочку следов на дорожке по нетронутому наметенному ветром снегу.

Почтальону или молочнику еще рано, к тому же следы ведут от дома к воротам. Как интересно. Улыбаясь, она приоткрыла дверь в комнату Гая и услышала его храп; окно было раскрыто совсем нараспашку, на подоконнике намело горку снега. Заглянула к Энгусу – какое счастье, оба мальчика рядом с ней! – но его кровать оказалась пуста. Сердце бухнуло и подпрыгнуло.

Что это? Со столика убраны все серебряные кувшины, расчески и щетки. Комната до странности опустела. Она бросилась в бывшую спальню Гая в дальнем крыле дома. Его военная форма, ботинки, новый китель – все, все исчезло! Все, с чем он приехал, – исчезло. Энгус забрал. Молча, недвусмысленно. Ничего ей не сказав, не попрощавшись, он поменялся жизнями с Гаем, и уже поздно бросаться вдогонку. Он торопился на шестичасовой молочный поезд, нечего и сомневаться. Выскользнул как раз тогда, когда ей снился этот кошмар.

Хестер без чувств рухнула на кровать сына. Что сказать Гаю? Боже милостивый, что же они наделали?

Снег валил несколько дней не переставая. Дороги замело сугробами – они высились всюду, словно гигантские рожки мороженого, крыши ощерились сосульками, стены домов поседели от инея, а овцы на пастбище оказались отрезаны от дома. Булыжная мостовая обледенела и сулила жителям множество неприятностей, пока Эйса Бартли не присыпал ледяную корку золой – и Проспект-роу оказалась единственной улицей, пригодной для передвижения. Все фермерские работы, конечно, встали, и в кузнице взялись за починки, которые откладывали на плохую погоду – носики чайников, чугунные утюги, ручки ведер, каминные решетки и прочая мелочовка. А у Сельмы стало еще больше времени, чтобы предаваться горестным размышлениям. Гай ее предал… Что ж, во всяком случае, в кузнице тепло. И мама то и дело заглядывает с плошками горячего бульона.