Лия Флеминг - Забытые письма

– Так она уже побывала здесь?

– Ну да. О, это целая история!

Чарли задрожал от волнения. Этого просто не может быть! Весты не станут водить дружбу с англичанами или суетиться по поводу возвращения солдат… А потом он увидел родителей – они стояли на крыльце рядом, одетые торжественно, но не в воскресные черные костюмы. Возле них махали руками сестры. Вокруг толпились веселые люди – его школьные друзья, соседи, и две какие-то женщины вовсю улыбались ему – наверное, они как раз из семьи Шери.

– Как рады мы тебя видеть, сын! – сказала мама, протягивая к нему руки. Отец молча стоял и улыбался. – Как долго тебя не было… Какое счастье, Бог миловал…

Мать Шери посмотрела на них, потом на отца Чарли.

– Поверить не могу, Гай! Словно сняли стружку со старого полена, а под ним юный ты. Да он вылитый ты!

Гай? Кто тут Гай, какой еще Гай?

Шери легонько потянула его за подвернутый рукав:

– Всему свое время. Ни за что не поверишь, ну и историю они нам приготовили. Голливуду не снилось!

– Проходи в дом, Шарлэнд, – пригласила Роза. – Ты точно такая, как я себе и представляла, только еще краше… Добро пожаловать в нашу семью!

– Мы тут приготовили для вас целый праздник, – прошептала ему на ухо Сельма. – Семья Вестов и семья Барров, ничего себе сочетаньице, а? Настойка сорокалетней выдержки! – Она рассмеялась. – Из Старого Света в Новый и обратно… Особые отношения, пережившие две мировых войны и депрессию… Но разве может что-нибудь помешать настоящей любви? Добро пожаловать домой!

День памяти —2000

Какой замечательной силой может стать крепкая семья, если будет действовать сообща. Но сколько же уступок требуется с каждой стороны, чтобы проглотить гордость и горечь, предубеждения и привычки и устроить для молодой пары день, который они запомнят на всю свою жизнь. Запомнят и пир горой – кукурузный хлеб, пироги, домашняя ветчина, приправы, традиционный песочный торт, коврижка с тыквой, коврижка с цуккини, настойка на травах; запомнят и песни, и пляски, и смех, растопившие мое сердце и мою боль тем далеким вечером 1945 года.

Житницу украсили тюками с сеном, скрипач наигрывал мелодии и выкрикивал названия танцев, фонари ярко горели на фоне звездного неба. Я даже исполнила свою песню кузнеца – под бурные восторги и аплодисменты; ну да, выставила себя на потеху, но, думаю, это было нам всем на пользу.

Самые твердые, самые неприступные сердца смягчаются при виде юной любви, страстного пыла и нежности. Когда твой ребенок счастлив, разве можешь ты не переполниться гордостью и радостью? Только это и имело тогда значение – и имеет значение теперь, когда я оглядываю вереницу детишек, рожденных от этого неожиданного воссоединения.

А когда вокруг раскрылись сердца, что-то изменилось и во мне самой. Когда Чарли и Шери поселились в домике моей мечты в Прескотте, штат Аризона, я обнаружила, что вот я уже помогаю им обустроить туристическую тропу для наездников в Скалл-Вэли, неподалеку от железной дороги в сторону Санта-Фе, и небольшое ранчо в конце тополиной аллеи. Начало пятидесятых – весь этот маккартизм, «охота на ведьм» – не самая удачная пора в Голливуде. Так что мы решили объединить наши сбережения и найти для себя что-то постоянное, рискнуть – и наконец сделать мечту явью.

В Прескотте я и встретила Энди Маккейда. Военный в отставке, вдовец, без ума от лошадей и деревенской жизни – точно как я. Мы стали друзьями на многие годы, и я даже свозила его однажды в Йоркшир, где он навсегда влюбился в английский эль.

Роза и Гай приезжали к нам погостить ненадолго после его первой серьезной операции. Им так нравилось здешнее теплое зимнее солнце! Не могу сказать, что мы с Розой стали особенно близки, но ее спокойная мягкая забота – именно то, что было нужно Гаю, чтобы пережить лечение, химиотерапию. Но все тщетно. Через год он скончался, а с ним ушла и часть моей жизни – последняя ниточка, связывавшая меня с Вест-Шарлэндом.

Шери, Чарли и Грейс, их дочка, связались с маленькими группами в Англии, боровшимися за то, чтобы мужчины, расстрелянные на войне собственной армией, были официально оправданы. Вплоть до 1980-х годов очень трудно было добиться даже слушаний такого дела.

Наши соотечественники, чьих родных постигла та же участь, писали бесконечные письма членам парламента, просили, чтобы их близких – ставших жертвой поспешных решений – оправдали, признали честными солдатами. Это был долгий процесс, но уровень поддержки постепенно становился все выше. Очень помогли документальный фильм и появившиеся исторические книги.