Лия Флеминг - Забытые письма

Он придумал себе предлог: разыскать семью Йодеров в Пенсильвании и доставить им письмо, которое он продержал так долго. Но оказалось, Пенсильвания – это большой штат, а Йодер – распространенная фамилия.

Единственной зацепкой было упоминание Зака, что они совсем простые люди – Гай по незнанию понял его так, будто они простые деревенские жители. Но вскоре выяснилось, что речь совсем о другом – это люди, исповедующие определенное религиозное течение. Пуритане немецкого происхождения, они жили обособленно своими кварталами, отличаясь от прочих жителей города платьем, укладом, языком и вероисповеданием. Вдобавок, что еще больше запутало его, таких поселений по штату было разбросано несколько.

Шли недели, он исколесил весь штат, напрашиваясь в грузовики и повозки, запрыгивая на товарные поезда, ночевал у обочины, терпел всяческие лишения, но старательно опрашивал жителей, нет ли в их поселении «простых людей».

Когда недели сменились месяцами, одежда его совсем заскорузла, борода свалялась, а голова чесалась так нестерпимо, что даже вши от него сбежали. Все это напоминало ему жизнь в окопах – вечно голодный, продрогший, изворачиваешься и выкручиваешься, перехватываешь работенку то там, то сям, чтобы закинуть в глотку хоть что-то. Он чувствовал, что теряет силы и что ему надо подыскать постоянное пристанище, пока не наступила зима. Он пешком двигался от Нью-Джерси в глубь материка – миновал Флемингтон и приближался к реке Делавер, пересекая крытые мосты. К югу от него осталась Филадельфия, огромный город. Если ничего не получится, можно отправиться туда – отмоется, приведет себя в порядок и подпишет контракт на новый срок. Но снова отправляться в море ему не хотелось. С той жизнью покончено.

Не верилось, что он мог опуститься до такого состояния – болотный побирушка, как когда-то в Йоркшире называли они таких путешественников, – которые выклянчивают еду и выпивку на паперти у церкви и приютов для бедных вместе с другими такими же бедолагами. Казалось, будто его собственная жизнь утратила смысл. Энгус мертв, семья рассыпалась, и единственное, что еще имеет значение, – это где поесть в следующий раз и чем запить. Все его имущество едва тянуло на несколько долларов. Нет у него больше никакой цели, осталось только это смятое письмо в кармане. Если он сможет доставить его адресату, то совершит хотя бы один достойный поступок в своей конченой жизни. А потом уж попробует подумать о чем-то еще.

Он не стал отвечать ни матери, ни доктору Маку. С той жизнью покончено, все отрезано, возврата назад нет. Он ничего больше не чувствует – только тело чешется, мерзнет, и трудно дышать. От долгих пеших переходов мышцы на ногах окрепли, но от плохого питания он ослаб и чувствовал, что очередной приступ бронхита мигом прикончит его.

Как знать, возможно, и ему суждено закончить свои дни в какой-то канаве, будет валяться там холодный, окоченевший, как те мальчишки на нейтральной полосе – их белые оскалившиеся черепа и снующие по ним крысы величиной с кошку, раздобревшие на адском пиршестве Фландрии, преследовали его во сне. Пусть так, но прежде он разыщет Ицхака Йодера.

Однажды ему повезло, это было в местечке неподалеку от Квакертауна. Зацепился за название. Даже ему было известно, что квакеры – «простые люди», но и тут никто не знал семьи Йодеров. А потом какая-то женщина в очереди перед ним предложила ему попробовать спросить в городишке Бетлхем, что поблизости.

– Простые люди там живут, фермерское хозяйство ведут, много церквей у них. Может, там и найдешь тех, кого ты ищешь, – посоветовала она. – Они держатся особняком, но это хорошие люди. И благословит тебя Господь в твоих поисках, – кивнула она на прощание. Это были первые добрые слова, обращенные к нему за последние несколько недель. – Как же вышло, что благородный английский юноша так опустился? Ты совсем не похож на бродягу, я ведь слышу, – и она сунула ему в руку четверть доллара.

Гай вежливо кивнул, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

– Сам не знаю, мэм. Но от души вас благодарю.

Соблазн глотнуть виски на дорогу был слишком велик, но он устоял. Он шел и шел, любуясь осенними кронами деревьев впереди – золотые, багряные, охряные. Красивые здесь места: беленькие домики из ракушечника напоминали Шарлэнд. Перед ним расстилались широкие поля, на мягких округлых холмах то тут, то там мелькали голландские амбары с высокими красными крышами.

И повсюду он спрашивал, нет ли где-то поблизости фермы Ицхака Йодера, но люди лишь качали головой. В конце концов у него разболелись ноги, спину скрутило, больше идти он не мог.