Мириам Дубини - Полет ласточки

Приезжай ко мне.

Отправить сообщение. И ждать.

Сердце-метроном отбивает музыку ожидания.

Ждать.

Глаза устремлены в пустоту, которая отделяет их от других глаз.

Ждать.

Пульс частит, потому что все стремится к тому, что больше тебя одного. К тому, что называется «мы».

Ждать.

И она придет. Горячее солнце и свежий ветер. Она соскочит с педалей и обнимет его. А он положит руку на ее узкую спину. Его пальцы скользнут по косточкам и сложатся колыбелью, чтобы баюкать и лелеять ее, застыв вот так навсегда. Тоска по дому утихнет, потому что корабль вернется в гавань. Домой.

Винт перед мастерской зашипел, объявляя о новом порыве ветра. Ансельмо открыл глаза, словно пробудился от волшебного сна, и поднял голову, медленно отрываясь от губ Греты.

— Какой цвет? — спросила она.

— Желтый.

— Тот, что был тогда ночью?

«Тогда ночью» было три дня назад. Ансельмо следовал за красной полосой и нашел поцелуй, лежавший на губах Греты. Он забрал его себе другим поцелуем, но пришел новый желтый цвет — неожиданный, удивительный, очень слабый. Грета попросила, чтобы он научил ее видеть этот цвет, видеть его глазами, и он согласился. Потом в воздухе что-то изменилось. Ветер утих, и полоска исчезла. Ансельмо потерял нить послания, оно ускользнуло от него. Это его напугало, но он ничего не сказал, сделал вид, что так бывает, что такое случалось и раньше, что потом все будет по-прежнему. Грета поверила ему. За последние несколько часов она увидела столько невероятных вещей, что уже не находила в словах Ансельмо ничего странного. С тех пор стояли безветренные дни. И они больше не говорили о желтой полосе, сопричастные таинственному молчанию неба, которое вторило им бесшумным эхом.

Сигнал стал резче, ветер прорезал голубой прямоугольник неба за большим окном четким знаком цвета солнца.

— Да, наверное, это он, тот, что был тогда ночью, — подтвердил Ансельмо с облегчением.

Он был рад, что небо снова говорит с ним как раньше. До Греты.

Она взяла его за руку и крепко сжала ее:

— Поедем за ним!

Они сели на велосипеды и бесшумно выскользнули на улицу. Ансельмо ехал впереди, чтобы показывать дорогу, которую он различал по небу. Грета следовала за ним, не спуская глаз с его педалей, чтобы понять направление и неуклонно идти по невидимой ей траектории. Потом выскользнувший вдруг из-за угла автомобиль перерезал дорогу Ансельмо, и он вынужден был остановиться. Грета проехала вперед, и ее тонкий силуэт загородил ему обзор. В этот момент в небе что-то переменилось. Как в тот день много лет назад, когда горизонт заполнился огнями и он в первый раз увидел полосы света, но сейчас в небе была только Грета. Она заполнила собой все пространство, застыв в ожидании, не зная, куда двигаться дальше.

— Ансельмо, что с тобой?

Он с беспокойством смотрел на желтый цвет за спиной девочки. Полоса, поглощенная ее светом, сначала превратилась в тонкую линию, потом стала дымкой и исчезла. Растаяла. Путь к новому посланию растворился в пустоте.

— Что случилось? — спросила Грета.

Ансельмо потерянно блуждал глазами в небе: ветер дул все так же, но небеса были немы. Однообразная бесцветная пустыня, никаких красок, указывающих направление к потерянным сообщениям. Он ничего не понимал. Такого раньше никогда не было. Он не знал, куда идти.

И поэтому не двигался с места. Потом сделал глубокий вдох, ища в воздухе знаки судьбы, но нашел только ее губы, пурпурное облако, которое плыло в ускользающем вечернем мареве.

— Ансельмо? — позвали эти губы.

Грета подъехала ближе. Горизонт снова был пуст. Что-то качнулось в глубине улицы, задрожав в окне многоэтажного дома. Полоса. Она появилась снова, но была слабой, зыбкой, как призрак. Ансельмо вздохнул с облегчением:

— Ничего, ничего, поехали.

Следуя за пульсирующим отсветом слабого сигнала, они подъехали к спуску. Велосипеды набрали скорость, и упоение стремительным полетом на какое-то мгновение развеяло сомнения Ансельмо. Но лишь на мгновение. Потом пальцы ухватились за тормоза и сжались в попытке задушить страшную мысль: полоска исчезла, когда он отвел взгляд от неба, чтобы посмотреть на Грету. Все как в тех строчках, которые он набросал несколько дней назад в своем дневнике, не до конца понимая их смысл.

— Воздух защищает своих посланников и дарит им способность видеть ветер и смену красок. Но тот, кто отведет взгляд от неба, больше никогда не сможет его читать, — повторил он шепотом.