Джин П. Сэссон - Мольба Мариам

— Я найду для своего брата лучшую жену, — самоуверенно заявил он.

Однако у папы были свои представления о том, на какой женщине, он хочет жениться. После всех лет, проведенных в Европе, он понял, что получает удовольствие от общения с образованными женщинами, которые могли быть не только женами для своих мужей, но и их друзьями. Он восхищался тем, что англичане часто выбирают жен, не считаясь с ожиданиями семьи, и решил, что должен жениться на равной себе, на женщине, которая была бы его партнером во всех областях жизни. Конечно же, мой отец должен был получить от старшего брата разрешение на брак с такой женщиной, поэтому он собрался с духом и объявил Шеру:

— Брат, я принял решение жениться на образованной женщине, которая была бы мне ровней.

Шер, считавший, что женщины немногим лучше вьючных животных и созданы лишь для доставления мужчинам удовольствия и вынашивания сыновей, был ошарашен. Он еще никогда не слышал, чтобы мужчина так говорил о женщине. Его собственный отец Ахмед-хан за свою жизнь имел семь жен, которые, за исключением того, что прислуживали ему и вынашивали его детей, не играли никакой роли. Правда, отец Шера проявил удивительную привязанность к Майане, но Шер никогда не уважал своего отца за любовь к молодой жене и расценивал эту привязанность как оскорбление, нанесенное всем мужчинам.

Точка зрения Шера не была какой-то особой. Большинство мужчин Афганистана относились с презрением к женщинам и жестоко обращались с ними, так что почти все афганские женщины жили в подчинении, граничащем с рабством. Услышанное от своего брата, что женщина должна стать ему ровней, привело Шера в такое изумление, какое он едва мог вынести. Впервые он пожалел о том, что отправил младшего брата в Европу.

Для Шера взгляды брата оказались настолько неприемлемы, что, придя в себя, он разразился криками:

— Я тебе не позволю позорить семью браком с образованной женщиной! Неужто ты думаешь, что женишься на женщине, которая будет говорить лишь на фарси? Неужто думаешь жениться на женщине, которая захочет работать вне дома? Неужели хочешь ввести в семью женщину, которая будет показываться другим мужчинам? Нет! Нет! Нет!

Мой отец стоял спокойно, исполненный вновь обретенной невозмутимости и решительности. И хотя ему с трудом удавалось преодолевать страх перед братом и привычки детства, образование и жизненный опыт придали ему уверенности в том, что он может вступать в полемику. Он откашлялся и тихо произнес:

— Если ты не позволишь мне жениться на той женщине, на которой я захочу, я не женюсь вовсе. Я не продолжу род Хаилей. Наш род уменьшится. Я слушался тебя всю жизнь. Но я не женюсь на женщине, которую не уважаю. Я не женюсь на женщине, которую не люблю.

Шер плюнул, передернул плечами, не веря собственным ушам, и велел жестом моему отцу убираться. Он полагал, что брат вскоре изменит свое решение, ибо каждый мужчина мечтает о сыне, но ожидания Шера оказались напрасными. Мой отец продолжал вести холостяцкий образ жизни в течение трех последующих лет и казался вполне удовлетворенным, занимаясь карьерой и проводя время с приятелями.

Мой отец считался столь выгодной партией, что многие его приятели мечтали видеть его своим родственником. Наибольшую настойчивость проявлял его лучший друг Рахим.

— Аджаб, у меня есть двоюродная сестра, которая не только образованна и умна, но и красива, — говорил он. — Она так умна, что ее даже приняли в медицинский колледж, но она решила стать учительницей. Она окончила колледж и теперь преподает в школе для девочек. — Рахим помедлил. — Она очень необычная, Аджаб. Она не говорит на пушту. Она говорит на фарси. У нее есть работа. И при любой возможности она ходит без паранджи.

Мой отец внимательно слушал. В то время лишь немногие женщины Афганистана получали образование выше начального. Большинство девочек забирали из школы после шестого класса, чтобы выдать замуж. Судя по всему, двоюродная сестра Рахима была совсем иной. Больше всего его поражало то, что она осмеливалась снимать паранджу, так как в 1956 году появление афганской женщины без паранджи считалось противозаконным.

Рахим снова помедлил. Ему надо было сообщить папе что-то еще.

— Она из таджиков, — произнес он наконец.

У моего отца отвисла челюсть.

— Из таджиков? — Не веря своим ушам, он покачал головой: — Рахим! Ты хочешь, чтобы брат убил меня голыми руками? Он никогда не разрешит мне жениться на таджичке!