Энн Фортье - Царица амазонок

Второе сообщение было от Ребекки, которая в своей обычной стремительной манере доложила, что у нее для меня имеется абсолютно потрясающая новость, но при этом умудрилась даже намека не оставить на то, что же это такое.

С некоторым волнением я обнаружила, что третье послание было от Джеймса и что оставил он его всего несколько часов назад. Однако по мере прослушивания сообщения мой восторг быстро угасал.

– Не знаю, где вы находитесь, – говорил Джеймс с необычным для него ожесточением в тоне, – но полагаю, вам следует знать: тот телефон, которым вы вчера пользовались, зарегистрирован на Фонд Акраб. Вы помните, что я вам рассказывал о появлении новой волны фанатиков в Дубае? Так вот это как раз те самые люди. – Джеймс глубоко вздохнул, как будто изо всех сил стараясь взять себя в руки. – Я понятия не имею, чего они от вас хотят, Морган, но мне не нравится, что вы оказались в их компании. Прошу, позвоните мне, как только сможете.

Когда я дослушала до конца, у меня дрожали руки. Если Джеймс прав – а он, конечно же, был прав, – Ник мне солгал. Он работал вовсе не на Фонд Сколски, которого, как я теперь понимала, не существовало вовсе, а на злодея по имени аль-Акраб – человека, чье имя вызывает нервные судороги во всем музейном мире Британии.

Несколько месяцев назад, за чашкой кофе, Джеймс во всех подробностях рассказал мне о Фонде Акраб и его беспощадных методах. За последние десять лет, утверждал Джеймс, люди аль-Акраба постоянно терроризировали британские музеи, требуя вернуть им древние артефакты, происходившие из их стран. Мистер аль-Акраб не брезговал и угрозами насилия; этот бесстыдный миллиардер из Дубая откровенно ненавидел британских ученых, а уж оксфордских – в особенности.

Я вдруг обнаружила, что бессмысленно таращусь на Крэйга, пытаясь найти во всем происходящем хоть какой-то смысл. Добрый шотландец явно решил воспользоваться моим присутствием как поводом к уборке своего письменного стола и теперь внимательно рассматривал плесень, успевшую вырасти в какой-то кружке. Насколько он сам был в курсе всего этого? Хотелось бы мне знать…

Но куда более важным было другое: зачем здесь я ? Если мистер аль-Акраб действительно видел в Оксфордском университете своего врага номер один, зачем он послал мистера Людвига в такую даль, чтобы нанять меня? Все-таки я не единственный филолог в мире.

В голове вдруг вспыхнула мысль о тетрадке моей бабушки. Но это было абсурдом! Я не сомневалась в том, что ее бред на тему амазонок всегда оставался тщательно оберегаемой семейной тайной.

Я уже намеревалась позвонить Джеймсу сразу же, как только вернусь в свой трейлер. Но мне не удалось туда добраться. Как только я вышла из конторы мастера Крэйга, то заметила двух мужчин, внезапно вытянувшихся по стойке смирно, а в следующее мгновение передо мной возник Ник.

Я поняла, что ему нужно, как только он протянул ко мне руку. Но я решила, что десять тысяч долларов не дают ему права так бесцеремонно обходиться со мной, пусть даже он и солгал относительно своего нанимателя, и потому с притворной озадаченностью заглянула в его темные очки:

– Я могу вам чем-то помочь?

– Ваш телефон, – ответил он, даже не пытаясь изобразить хоть какую-то любезность. – Мне казалось, я совершенно отчетливо объяснил вам…

– Объяснили, объяснили, – заверила его я, дерзко берясь за ручку двери моего трейлера. – И я вас слышала. Должна ли я так понимать, что вы мне не доверяете?

Ник лишь щелкнул пальцами, давая понять, что все еще ждет. Этот жест заставил меня вспыхнуть от гнева.

– В чем дело? Здесь что, ГУЛАГ?

– За одним исключением. Вы вольны уехать отсюда, когда вам вздумается.

Что-то было в его тоне такое, что заставило меня осознать: втайне ему очень этого хотелось бы. Несмотря на его тщетные усилия наладить отношения, это ведь не он предложил мне десять тысяч долларов за одну-единственную неделю. Это был кто-то другой. Но кто? И почему?

Я опустила свой телефон в протянутую ладонь с максимальным достоинством, какое только допускала подобная ситуация.

– Спасибо, – кивнул он, опуская мобильник в свой карман. – Вы знаете, что находится там, внизу. Вы понимаете, почему я должен так поступить.

– Если честно, – я сердито свернула провод зарядника и затолкала в собственный карман, – боюсь, что мне довольно трудно понять, почему этот ваш мистер Сколски, – я с трудом удержалась от того, чтобы не скривиться, когда произносила это фальшивое имя, – уверен, что подземный храм принадлежит ему лично.