Дафна Дю Морье - Полет Сокола

— По поводу разбитого ветрового стекла? — прервал я его. — Синьор Фосси, послушайте, я займусь им в каком-нибудь гараже внизу.

— Пойдут разговоры. — Библиотекарь окончательно вышел из себя. — Все знают наш фургон, окажется, что кто-то был свидетелем случившегося. Положитесь на Тони, и он разболтает всему Руффано.

Я дал синьору Фосси выговориться и, когда он успокоился, принялся за свою работу. В конце концов, это его заботы, а вовсе не мои. У меня и без того есть о чем думать. Весь день меня не оставляло смутное беспокойство, теперь оно еще больше усилилось. Если студентам вздумалось забраться в женское общежитие — это их дело, равно как и то, что они там натворили. Их найдут и либо накажут, либо отпустят. Меня это не касается. Меня беспокоило то, что это произошло именно сейчас. И мой перевод из немецкого историка, «…граждане города… поднялись под предводительством самого уважаемого из них… чья… жена пала жертвой любострастия…» Не я один держал в руках эти книги и читал по-немецки. Альдо показывал их кому-то из своих студентов-гуманитариев. Эти страницы были отмечены. У меня в ушах снова звучал голос брата: «Сперва нечто волнующее для создания атмосферы. Поругание жены самого уважаемого жителя города».

Мысленно я вновь выходил из дома супругов Бутали, смотрел с улицы вниз на долину, на дороги, слышал рев возвращающихся мотороллеров. Случайное совпадение? Или набег был заранее спланирован?

Я не мог сосредоточиться на разборке нудных трудов немецких и английских философов и, когда пришло время закрывать библиотеку, первым ее покинул. Пьяцца Маджоре была забита студентами. Взбудораженные молодые люди группами ходили взад-вперед, некоторые держались за руки. Я не знал и не желал знать, какие факультеты они представляют, но заметил, что они останавливают и задирают обычных прохожих. Я надеялся остаться незамеченным и уже поднялся по ступеням собора, когда один рослый парень случайно повернул голову в мою сторону и подскочил ко мне.

— Стоять, крошка, — крикнул он, заламывая мне руки за спину. — И куда это ты собираешься смыться?

— Виа Сан Микеле, — сказал я. — Я там живу.

— Ах, вот как, ты там живешь? А где ты работаешь?

— Я сотрудник библиотеки.

— Сотрудник библиотеки? — передразнил он меня. — Что ж, грязная работенка, не так ли? Руки и физиономия весь день в пыли. — И он крикнул стоявшим на нижних ступенях: — Здесь один кроха гуманитарий, он нуждается в стирке. Как насчет водной процедуры? Не прополоснуть ли его в фонтане?

Его слова были встречены дружным смехом, но если у кого-то он и звучал весело, то далеко не у всех:

— Давай его сюда! Стирать так стирать!

Фонтан в центре площади окружало плотное кольцо студентов. Некоторые из них, распевая и смеясь, расхаживали по парапету. Их было много, человек пятьдесят-сто. Я чувствовал себя очень маленьким и очень одиноким. Неожиданно к площади со стороны университета подъехала машина. Студенты расступились. Один парень потерял равновесие и свалился в водоем. Толпа расхохоталась, мой страж, поддерживая общее веселье, слегка ослабил хватку, я наклонился и выскользнул из его рук. Машина медленно проехала мимо. Это был «альфа-ромео» с Альдо за рулем. Рядом с ним, улыбаясь и махая рукой приветствовавшим его студентам, сидел декан факультета экономики и коммерции профессор Элиа.

Я нырнул в толпу студентов и узким переулком добрался до виа деи Соньи. Здесь все было спокойно. Казалось, я попал в другой мир. На улице никого, кроме одинокого кота, который при моем появлении вспрыгнул на садовую ограду. Я открыл калитку, миновал сад, подошел к дому и позвонил. Через некоторое время дверь открыла та самая девушка, которая накануне вечером приносила обед.

— Синьора Бутали? — спросил я.

— Извините, синьор, — сказала девушка, — синьоры нет дома. Она уехала в Рим рано утром.

Я тупо посмотрел на нее:

— Уехала в Рим? Я думал, она уезжает только в конце недели?

— Я тоже так думала, синьор. И узнала, что она уехала, сегодня утром. Она оставила мне записку, в которой пишет, что неожиданно решила уехать. В семь часов ее уже не было.

— Значит, профессору Бутали стало хуже?

— Про это я ничего не знаю, синьор. Она не сказала.

Я бросил взгляд в открытую дверь. В отсутствие синьоры дому недоставало тепла и очарования.

— Благодарю вас, — сказал я. — Передавать ничего не надо.

До своего пансионата я добирался окольными путями, минуя пьяцца делла Вита. На этих улицах студентов не было, и мне попадались только обычные горожане, идущие по своим делам. Придя на виа Сан Микеле, я увидел, что в дверях дома номер 24 стоят Джино, Марио, Паоло Паскуале, его сестра и еще один или два студента. Катерина бросилась ко мне и схватила меня за руку.