Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

Они стояли на улице. Потом пошли. Гари нес чемодан.

- Я должен найти себе пристанище на ночь, - сказал Матье.

- Найдешь где-нибудь, - ответил Гари. - Не будем менять свой ритуал. Сперва давай сходим в бассейн. От вернувшегося из плаванья, где повсюду вода и ветер, все равно несет кубриком. Ты просто не обращаешь внимания, пахну ли я и чем именно. Я и в постели у Агнеты уже побывал. Кое-что лучше бы с себя смыть. Тебе, думаю, это не столь необходимо.

Они сели в трамвай.

- Ни в одной гостинице номера не стоят так дешево, чтобы я мог в ней поселиться. Хотя бы на две-три ночи.

- Под открытым небом ты не останешься, да и в ночлежку не попадешь, поверь.

Они вышли у «Треугольника» и по <...> улице спустились к бассейну, что возле Фёллед-парка. Гари хотел купить билеты в парную баню. Матье потянул его за рукав, отвел в сторону.

- В парную давай не будем... - сказал он робко.

- А почему бы и нет? Экономить на таких пустяках тебе незачем. Пара лишних крон у меня найдется.

- Не в том дело, Гари. Просто я, похоже, сегодня не вполне владею собой.

- Не вполне владеешь собой - что это значит?

- Боюсь попасть в неловкое положение. Я могу возбудиться, увидев тебя. Я себя чувствую очень неуверенно, словно в полусне. Не способен держать себя в руках...

Гари понял.

- Но такое случается с каждым. Знал бы ты, что ощущают молодые матросы, когда под ногами у них, много недель, только палуба. И все же, когда о подобных вещах говоришь ты, это звучит необычно: чертовски глупо и серьезно. Тебе, значит, нужны плавки... Ладно, учтем. У меня-то в любом случае всегда болтается между ногами фунт с лишком. Похоже, мы способны на многое, только слишком долго противились... - Гари заплатил за вход в закрытый бассейн.

- Это у меня пройдет, Гари... Уже прошло... Я просто испугался... всего на мгновение... что могу забыться, забыть о тактичности, которую мы обязаны проявлять по отношению к другим... что вдруг превращусь в Приапа, выставив себя на смех и позор... И скомпрометирую тебя. На меня нашло что-то вроде помрачения - но оно уже рассеялось...

- Пойдем... - Гари потащил Матье за собой.

В кабинке они разделись, не обращая особого внимания друг на друга, и натянули плавки. Внезапно Гари всем весом навалился на своего спутника и прижал его к дощатой стене; придвинул голову совсем близко, открыл рот и нахлобучил влажные выпуклые губы на губы Матье. Тот на мгновенье оцепенел. Все ощущения разом отключились, как при потере сознания. Но потом он понял насильственную мощь этого поцелуя. Зубы их скрипнули, соприкоснувшись. Язык Гари оказался во рту Матье. И Матье сам - вынужденно, как в сновидении - стал пить слюну Гари, добровольно уступив свой язык другому рту. Гари поднял одно колено и протиснул его в пах Матье, чуть не вскрикнувшего от боли. Но глотка у Матье была закупорена, и боль, усиливаясь, переросла в блаженство. С закрытыми глазами, едва способный дышать, потому что нос Гари перекрывал ему воздух, он весь отдался этому соприкосновению, этому поцелую, который длился минуту за минутой, постепенно насыщаясь привкусом крови. Что Гари наконец оторвался от него, Матье ощутил неотчетливо. Он стоял, обмякший, прислонившись к дощатой стене, и услышал, все еще с закрытыми глазами, как качнулась дверь, а сразу вслед за тем - специфический всплеск, обычный, когда неумелый пловец шлепается пузом о воду. «Это Гари», - подумал Матье. Но он по-прежнему чувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Чье же? Гари это быть не мог. Тот только что плюхнулся в воду. А вот другой , который пользовался Гари, копировал его тело, чтобы самому стать телом, или плотью, или как еще назвать то, что можно познать и пощупать, - посланное нам утешение, такое же теплое, как мы сами...

- Не обманывай меня, - тихо сказал Матье, - не лги. Надежду я знаю только в одном образе.

Тот, другой, еще был здесь. Более зрелый и цветущий, чем при первых своих появлениях, когда облачался в тело двенадцати-тринадцатилетнего мальчика.

- Ты совсем голый, - сказал Матье, - Такой же голый, как правда, которую обещают нам сны и которая никогда не приходит.

Но того, другого, больше не было рядом. Руки Матье, еще ощущавшие полновесность невероятного существа, опустели. Глаза он пока не открыл. «Такого уже много лет не случалось, - подумал. - Последний раз Гари поцеловал меня так в Бенгстборге, в комнате, где мы спали. Но тогда он проделал это нежнее, ребячливее. И его колено не было таким жестким». Ему очень трудно давалось осознание этой короткой действительности, захватившей его врасплох. Он отер губы. Они кровоточили. Кровь на тыльной стороне руки... «Что же я чувствую? - спросил он себя.-Надо выйти отсюда, прыгнуть в воду...» Но он по-прежнему стоял без движения, прислонившись к стене. Он конструировал новую мысль. «Девушка видит на улице парня, который ей нравится. Она не знает, кто он. Она пока не перемолвилась с ним ни словом. Он ей нравится. Она не знает даже, как это понимать: что он ей нравится . Само это выражение для нее пока лишено весомости. Оно обретет тяжесть лишь в будущем. Полдень... Солнце напитало землю теплом, в поле на нее кто-то набросился, швырнул на землю, потащил в траву. Она понимает: на ней лежит тот парень... с которым она ни словом не перемолвилась. Она не кричит, не обороняется. Она не видит его лица. Просто знает: это он... А теперь она лежит в траве одна. Она слышала удаляющиеся шаги. Теперь его давно уже нет. Что она чувствует? Чувствует боль вокруг рта от повалившего ее удара. Чувствует вкус крови. Она очень долго лежит в траве. — Вот такая история, которая никогда не происходила или все же произошла». Между ним и Гари тоже что-то произошло. Но сейчас надо выйти отсюда. Он хочет увидеть Гари: как тот плывет в воде или стоит где-то, на керамических плитках. Он, взяв себя в руки, делает шаг к бортику, прыгает, уходит под воду с головой, выныривает, размеренно плывет.