Марек Хальтер - Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь

Марина рассмеялась в ночи дурашливым пьяным смехом.

Потом, уже в который раз, стала мысленно допрашивать Каплера: «Ну, Люся, зачем же ты так поступил? Зачем навлек на нас обоих беду?»

Только наутро она вспомнила об адресе Михоэлса в кармане своей шубы и напутствие Камянова: «Михоэлс может вам помочь. Он испытывает слабость к актерам».

Но как режиссер еврейского театра ей поможет? Кто решится противостоять Сталину? Тем более еврей.

Чушь какая-то!

Вдруг Марине пришла безумная мысль: а не подстроено ли это Каплером? Не решил ли он отправить ее на поклон к Михоэлсу в отместку за прежний антисемитизм? Чтобы проучить, преподать урок: антисемитка просит помощи у еврея!

Он ведь всегда рад устроить спектакль. Подумал: будет ей урок на всю жизнь!

Да нет же, это бред! Марина сама устыдилась своих мыслей.

Марине оставались сутки из отпущенных Сталиным двух, когда она позвонила в дверь к Михоэлсу. Открыла какая-то женщина. Из квартиры доносились голоса. Женщина с первого взгляда поняла, что Марина в беде. Она провела ее в гостиную, где резвились дети, и, ни о чем не спросив, принесла ей тарелку горячего бульона.

— Подкрепитесь, деточка, Соломон Михайлович скоро вернется. У него каждый день тысячи дел. Но он вас примет. А пока согрейтесь, видно, что продрогли.

Она не пыталась разузнать, зачем Марина пришла. Пока Марина глотала бульон, женщина ласково гладила ее по голове. Марина была тронута до глубины души, у нее покатились слезы. Сколько уж лет прошло с тех пор, как ее так же гладила мама!

Михоэлс вернулся где-то через час. Он пригласил Марину в крошечную комнатку, всю заваленную книгами и рукописями. Там, весело на нее глянув, он воскликнул:

— Добро пожаловать, товарищ Гусеева. Значит, все-таки решилась!

Такой прием поразил Марину. Михоэлс лукаво посмеивался. Марину потрясла и его внешность. Он был просто уродлив: чуть раскосые глаза; широкий рот в беспрестанном движении; всклокоченные кудряшки, обрамлявшие непомерно высокий лоб и сияющую лысину; кустистые брови, сбегавшиеся к основанию внушительного носа. Короче говоря, внешность — мечта антисемита. Выражение его глаз постоянно менялось, казалось даже, меняется их цвет. Благодаря мимике это некрасивое лицо лучилось обаянием ума, темперамента. Михоэлс наслаждался Марининым изумлением.

— Ты, небось, сейчас пытаешься сообразить, откуда это я прознал о твоих сомнениях? Ты ими ни с кем не делилась, а этот пройдоха Михоэлс сразу тебя раскусил. Просто мистика! Но дело в том, что мне столько о тебе рассказывали, товарищ Гусеева, что ты для меня будто старая знакомая.

— Обо мне?

— О ком же еще? Кто рассказывал? Твои верные друзья — Каплер и Камянов… Они тебя обожают. Ох, какой идиот, этот Люся! Бог знает, где он сейчас.

— Люся вам обо мне рассказывал?

— Все уши прожужжал. Он у тебя находит большой талант. Ну, об этом мне судить еще рано, надо тебя посмотреть на сцене. Хотя и Камянов подтвердил: «Не без недостатков, конечно, но действительно талантище, настоящий алмаз, правда, нуждающийся в огранке». От себя добавлю: недостатки можно искоренить, если трудиться и трудиться.

Тут он скорчил гримасу. Марина покраснела, он ее просто оглоушил. Михоэлс вдруг посерьезнел.

— Теперь ты все знаешь. А я знаю еще кое-что: наш великий вождь товарищ Сталин с тебя глаз не спускает, так ведь?

Марина промолчала. Михоэлс глядел на нее испытующе.

— Я должна уехать из Москвы завтра вечером.

— Хм-м… Мало времени… Но попробуем устроить. Паспорт у тебя с собой?

Она достала из сумки заветную книжицу с гербом на обложке, без которой советскому гражданину не ступить и шагу. Михоэлс ее внимательно пролистал.

— Отлично… А не хочешь ли ты поучиться актерскому мастерству в Биробижданском еврейском театре?

— В Биробиджане?..

— Знаешь такой город?

Вот такая ирония судьбы. Еще б ей не знать! Узнала еще десять лет назад, когда «папаша» Калинин поднял рюмку водки в честь создания еврейского национального района в сибирской глуши. Именно той ноябрьской ночью, когда и начались ее беды.

— Вижу, что знаешь. Тем лучше, не надо ничего объяснять.

— Это невозможно… — пробормотала Марина.

— Отчего же нет? Мне доверили подбирать для него актеров. Я, можно сказать, король еврейской сцены. Каких артистов считаю нужным, тех и отправляю в Биробиджан. А вообще, Еврейская автономная область — потрясающее начинание! Воплощение многовековой мечты… Хотя бы на короткое время…