Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

– Не знаю, – соврал Ослик. Да и кто ж признается, что хотел (вот так – ни с того, ни с сего) на страну посмотреть? На этот «вселенский туалет», о котором давно уже всё известно и нет нужды в доказательствах.

Между тем он хотел – хотел лишний раз убедиться, – что так и есть, и от предложения Додж сойти во Владимире отказался. Она вскоре приехала бы, у неё там родители, и они пожили бы у них день или два, а то и до выходных.

Отказался, короче.

– Как хочешь, – ответила Эля.

Ослики весьма упрямы. Она знала об этом ещё с детства. «Упрямы, но вместе с тем и неприхотливы», – улыбнулась Додж, припомнив уроки биологии. При правильном распорядке дня осёл может работать в течение 8–10 часов с одним перерывом для кормления. Кормится же он и вовсе – в основном травой и кустарниками. Так что волноваться не стоит. Генри справится, решила Додж и отключилась.

Выйдя на платформу, Ослик с минуту рассматривал свой вагон. Видавший виды немецкий СВ-вагон Waggonbau Ammendorf на девятнадцать мест (сделано в ГДР, Гёрлиц). Теперь же, выкрашенный в цвета российского флага, вагон будто отстранялся от своего прошлого, внушая гордость уже не за Германию, а странным образом, за Россию. Ничем, по сути, не обоснованную гордость: перекрасить вагон – проще простого. Ещё одна разновидность упаковки.

Снег усилился. В киоске у подземного перехода Генри купил минеральной воды, две пачки Captain Black (cherise, со вкусом вишни), а у бабушки с тележкой – огурец, хлеба и сала. Солёный огурец размером с баклажан, чёрный круглый хлеб и сало, пахнущее чесноком на весь вокзал. Да что там вокзал – на всю страну.

Чеснок здесь ели в любом виде. Им умилялись, им закусывали, добавляли в еду и лечили болезни. Будучи главным ингредиентом национальной кухни, чеснок давно уже стал частью менталитета (сначала советского, а теперь и постсоветского) – вкусно и полезно. Более того, пахнуть чесноком в России считалось «правильным» и заслуживало уважения. Те же, кто не пах чесноком, вызывали подозрение у окружающих. К ним присматривались, о них писали критические заметки в газетах, а при случае и нападали на них, обзывая гомосексуалистами, либералами и хомяками.

Потасовки случались всё чаще. «Хомяков» арестовывали и судили. В ходе судебных заседаний люди, не пахнущие чесноком, признавались извращенцами, педофилами или даже изменниками родины. Их осуждали на длительные сроки и отправляли по тюрьмам. В тюрьмах же им нарочно давали чеснок и, если те не ели, – вновь избивали их, всячески глумились над ними и запирали в карцер.

Ослик не хотел в карцер. Именно поэтому он и купил себе сала с чесноком. «Ешь на здоровье», – сказала бабушка с тележкой, а проводница, внимательно следившая за Осликом, одобрительно кивнула ему (лучше бы ты поел – меньше проблем с тобой будет).

– Иностранный турист? – спросила проводница чуть позже.

– С некоторых пор, – ответил Ослик, изображая акцент, и поехал дальше.

Но не тут-то было. Спустя час проводница постучалась к нему в купе. Стояла ночь. Генри записывал дневник, то и дело справляясь с картой (карты Google) и листая «Википедию».

– А поздравьте меня с Восьмым марта, – обратилась проводница.

– Но сегодня не Восьмое марта, – удивился Ослик. – Вам скучно?

Проводнице и вправду не спалось. Как выяснилось, её звали Лена. «Лена Гольц», – уточнила она. Гольц любила иностранцев и хотела если не секса, то хотя бы поболтать с ними.

– С Восьмым марта, – улыбнулся Генри и пригласил её к себе. «Будет с кем поесть», – решил он. Ему и самому не спалось.

Вагон заметно кидало. Поезд стучал колёсами и накренялся на поворотах. За окном светила луна, мелькали тени, а линия горизонта над полями (и лесами) будто изогнулась, демонстрируя округлость земного шара. «Вот и подружка нашлась», – подумал Ослик. К тому же и выглядела Гольц вполне обнадёживающе. По крайней мере, она не воняла чесноком, на ней были гетры в полоску (как у Клементины из «Чистого разума»), короткая юбка РЖД и, похоже, она не чуралась свободомыслия.

– Не хотите – не ешьте, – сказала Гольц, – я и сама не ем чеснок.

На вид ей было лет двадцать шесть – двадцать восемь, она родом из Облучья (Еврейская автономная область), окончила железнодорожный техникум в Биробиджане и с тех пор так и ездит на поезде. Сразу видно – Гольц следила за собой и страстно хотела на Запад.

– Можно было бы и в Израиль, – призналась Лена, – но в Израиле кругом русские.

– Так а где их нет? – возразил Ослик.

И то правда. После двенадцатого года (после возвращения «Сукина») русские будто с ума посходили. Они не только разъезжались по свету, но и строились там. Строились в основном в Европе: сначала в Болгарии, затем в Турции (с видом на гражданство в ЕС), и пошло-поехало. Строились основательно и надолго.