– Пришло время, – сказала мать.
Фрэнк в конце концов поднялся на ноги. Мать стояла, прислонясь к косяку.
– Пришло время? Для чего?
– Расстаться с золотой рыбкой.
Фрэнк подошел к матери, больше всего ему сейчас хотелось ткнуть рыбкой ей в физиономию.
– Марк очень много для меня значил, – сказал он. – Так и знай.
– Народ над тобой смеется, Фрэнк.
– Смеется? С какой стати?
– Взрослый мужик с рыбешкой. Господи, Фрэнк! Сам подумай.
– Мне плевать, что там болтают другие.
– И Бленда тоже?
– Бленда? А что Бленда?
– О чем ты?
– Она тоже надо мной смеется?
– Ты должен уметь расставаться, Фрэнк. Особенно теперь.
– Особенно теперь? Что, черт побери, это означает?
– Если у вас с Блендой сладится, тебе надо смотреть в будущее. Других шансов навряд ли будет много.
Фрэнк вышел, сел на крыльцо, размышляя, что делать с Марком. Вот, значит, как обстоят дела. Все над ним смеются. Никому не жаль парня, потерявшего двадцатидвухлетнюю золотую рыбку. Никому не жаль парня, который отключает аппарат, поддерживающий жизнь друга, – наоборот, они украдкой хихикают при его появлении и судачат за его спиной, когда он уходит. Блаженное и редкое чувство, какое он испытал, сидя на кухне миллеровского дома, давно исчезло. Фрэнк чувствовал, что с ним обходятся несправедливо. Он этого не заслужил. По крайней мере, ему так казалось. Он всегда чувствовал, что с ним обходятся несправедливо, в школе, в станционной кассе и, когда вокзал закрыли, он тоже чувствовал, что с ним обходятся несправедливо, и вот теперь, когда было решил, что все это позади, что дела идут как надо, что жизнь, так сказать, наладилась, он чувствовал, что с ним обходятся еще более несправедливо, чем раньше. Но когда умер отец, народ вроде бы жалел Фрэнка. Месяцы, последовавшие затем, были лучшим временем в его жизни. К нему проявляли внимание. Его замечали и уважали. А потом все кончилось. Народу надоела его скорбь. Вот о чем думал Фрэнк Фаррелли, сидя на заднем крыльце, с мертвой рыбкой, которой было от роду двадцать два года.
На следующий день минуло ровно два месяца с тех пор, как Фрэнка Фаррелли назначили Посредником, и в 11:00 он предстанет перед Комиссией. Поскольку Пастор по-прежнему был на больничном, присутствовали только Доктор и Шериф. Фрэнк сел перед ними, как в тот, первый раз, и в глубине души надеялся (такой надежды он сам от себя не ожидал), что займет место Пастора и станет полноправным членом Комиссии, ведь никто в Кармаке не верил, что Пастор когда-нибудь станет на ноги.
– Как, по-вашему, идут дела? – спросил Шериф.
– Не скажу, что я недоволен.
– Может быть, вы немного слишком довольны?
Фрэнк мгновенно насторожился. Они что, тоже против него?
– Как это понимать?
– Пожалуй, вы немного излишне ретивы на службе.
– Насколько я знаю, никто не жаловался.
– Но вы довольны?
Они что же, намекают на Стива? Думают, он с радостью отключил друга от аппаратов и развеял его прах? Вот она, благодарность. Фрэнк всего лишь сделал то, чего Мартин не сумел сделать сам и потому свалил на него. Фрэнк взял на себя тяжкое бремя – остановить жизнь, и хотя жизни было так мало, что о ней и говорить не приходится, тем не менее какая-никакая, а жизнь. Тем не менее сердце, которое билось в пустом доме. Они сейчас напали на него из засады, застали врасплох. С этим Фрэнк Фаррелли мириться не намерен. Так он им и скажет. Но затем он наконец сообразил, чту они имели в виду, намекая, что он слишком доволен. Бленду, разумеется, Бленду, – стало быть, их роман до крайности неуместен. Он почти расслабился от облегчения. Неужели нельзя было сказать прямо? У него бы хватило духу стерпеть.
– Да, пожалуй, я немного излишне доволен.
Шериф и Доктор помолчали. Фрэнк тоже не говорил ни слова. Наконец Шериф нарушил молчание:
– Как видите, нас здесь только двое.
Фрэнк глянул по сторонам и рассмеялся:
– Двое? А разве не трое?
– Я имею в виду, раз Пастор на больничном.
– Он спятил?
– Спятил? Вы о чем, Фаррелли?
Вопрос задал Доктор.
– Его ведь нашли на рельсах?
– Никто тут не спятил . У Пастора болит спина. Ущемление диска с подозрением на поражение корешков спинного мозга. Понятно, Фаррелли?
– Да я же вовсе не…
– Конечно-конечно. Стало быть, вы хотите продолжить работу на посту Посредника?
– Коль скоро во мне по-прежнему есть надобность, то я…
– Как мы уже говорили, нам не хватает людей. Так что пока у нас нет выбора. Это все, Фаррелли.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу