Виктор Дьяков - АРМЕЙСКИЕ БУДНИ сборник рассказов

Пупков тихо, на цыпочках прокрался назад, осторожно приоткрыл незапертую дверь в подсобку, боком протиснулся в тесное помещение, на ощупь, не зажигая света, стал сооружать пирамиду из ящиков. Рядом из душевой слышался плеск льющейся воды. Добравшись до окошка, он стал осторожно скрести ногтем по нему ... Это оказались белила, причём нанесённые со стороны подсобки. Пупков расчистил небольшой "глазок". Он хоть и старался не шуметь, но всё-таки сначала задел ведро, потом ещё что-то, но из-за шума воды его "восхождение" осталось не услышанным.

Увы, то что он увидел в душевой не принесло ни малейшего удовлетворения. Хоть Роза и была ещё относительно молода, не более двадцати семи - двадцати восьми лет, но смотреть, образно говоря, оказалось не на что. Пожалуй, эту официантку можно было с успехом снимать в массовках фильма об узниках концлагерей: острые плечи, жалкие маленькие груди, худые с большой кривизной ноги, мальчишеские ягодицы ... Даже Пупков не мог долго смотреть на это неприглядное зрелища и уже собирался тихонечко слезать со своего "пьедестала", как вдруг услышал стук в дверь душевой и голос тёти Маши:

- Роза ... заканчивай, а то уже я мыться иду!

Вот это да! Пупков аж задрожал от предчувствия лицезреть счастливую во всех отношениях повариху без халата. Ради такого стоило рисковать. Роза выключила воду, вышла и через пару минут воду уже регулировала для себя тётя Маша. Это было зрелище! На контрасте с костлявой Розой повариха смотрелась как кремовый торт со взбитыми сливками после ржаной горбушки. Пупков, забыв обо всём, прильнул к "глазку". Его взор лихорадочно перебегал по всему её сдобному телу и не мог ни на чём конкретно остановиться, на её ставшими розоватыми от тёплой воды плечах, груди, животе, ляжках … Он, спеша обозреть следующее, не успевал запечатлеть в памяти предыдущий фрагмент - мозг не поспевал за глазами. У него в паху сделалось жарко и тесно ...

Он любил подсматривать именно за полными женщинами и девушками, возможно потому, что сам был от природы худ. Далеко не всегда это приносило настоящее удовлетворение, ведь красота зависит вовсе не от того, худа женщина или полна, всё зависит от того, как она смотрится. Повариха была, конечно, чрезмерно полна, раздетой она выглядела даже крупнее чем в одежде и, тем не менее, смотрелась. Большой живот, олицетворение бездонной мякоти, не казался безобразным, ибо с ним удачно гармонировали широкие, мощные бёдра. По тем же причинам гармонично "вписывались" и объёмные ягодицы. Да и жировые визуально нежные складки на талии, спине и боках не портили общей "картины". Глаз у Пупкова от напряжения начал слезиться. Повариха тем временем распустила волосы, и они оказались у неё ниже талии. Она не знала, что за ней подсматривают и допускала не всегда красивые жесты и позы, тем не менее, Пуков по-прежнему пучил свой глаз в очищенный кусок стекла и не мог оторваться...

Через несколько минут в дверь душевой негромко, но отчётливо постучали.

- Кто там?- громко спросила повариха.

Из-за шума воды ответа расслышать было невозможно. Но "подсматривающий" разглядел, как широкое лицо женщины озарила счастливая и одновременно какая-то животно-утробная улыбка. Она подошла к двери и сняла крючок. Дверь чуть приоткрылась, но кто там был, Пупков не увидел. Он увидел лишь руку ... волосатую, смуглую и довольно тонкую, особенно на фоне полных бело-розовых рук женщины. Но спутать нельзя, то была однозначно мужская рука. Эта рука тронула сочную грудь, скользнула вниз по животу и бёдрам ... Пупок не мог достаточно чётко видеть лицо стоящей к нему вполоборота женщины, но чувствовал, что та стоит, замерев, не шелохнувшись. Лишь когда волосатая тонкая рука дошла до её паха, она чуть слышно взвизгнула и отпрянула назад под струю душа.

- Давай, раздевайся, я уж думала не придёшь,- послышался одновременно и взволнованный и довольный голос женщины.

Обладатель волосатой руки вообще имел щедрую растительность на всём теле, но оказался молодым парнем кавказской внешности. Впрочем, то что он молод можно было определить разве что по его густой шевелюре и юношеской худощавости. По лицу же он смотрелся, как и большинство этнических кавказцев в молодости, старше своих лет, мужчиной лет на тридцать. Это лицо показалось Пупкову отдалённо знакомым. Через пару минут он понял, что это курсант-второкурсник, чей "кубрик" располагался недалеко от их взвода. О нём Пупков знал лишь то, что он по национальности ингуш ...