Алексей Варламов - Все люди умеют плавать (сборник)

По добротной лестнице, уставленной цветами в горшках, музыканты поднялись на четвертый этаж и оказались в большой квартире. Они полагали, что будет много гостей, но кроме знакомого мужчины и невысокой белокурой и очень красивой женщины в темно-синем платье не было никого.

Женщина растерянно переводила взгляд с двух озябших и деловито распаковывающих инструмент русских на улыбающегося мужа.

— Кто это?

— Это мой тебе подарок, Беата. Бременские музыканты из России.

— Зачем ты их привел? Я хочу, чтобы мы были вдвоем и больше никого.

На красивом лице появилась досада.

— Кажется, она не слишком довольна, — вполголоса заметил Донат.

— Это не наше дело. Поменьше обращай на них внимание.

— Вы знаете мелодии, которые играл оркестр Поля Мориа? — спросил хозяин. — Они были здесь очень популярны во времена ГДР.

— Маленькое ретро. О'кей, — старший кивнул.

— Вы не будете возражать, если я включу магнитофон?

Матвей и Донат слегка растерялись. После промозглой улицы, ветра равнодушных прохожих — все казалось необычным и обманчивым, как в сказке.

— Если надо, я могу дополнительно заплатить.

— Эрик!

— Ладно, начали.

Они заиграли Леграна, потом «Историю любви», какие-то еще мелодии — одна перетекала в другую, они импровизировали и играли по обыкновению хорошо, быть может даже лучше обычного, потому что тут пальцы не зябли. Потом мужчина пригласил женщину танцевать. Он бережно ее обнял, а она склонила голову ему на плечо, мягко горели свечи, и стояла в углу веселая елка с нарядными розовыми и желтыми огоньками и все это оставляло ощущение неестественной и немного фальшивой красоты. Они играли сентиментальные, щемящие мелодии, и старший вдруг подумал о своей жене и двух маленьких дочках, оставшихся в холодном, безвластном городе, где страшно после семи выйти на улицу, о том, что его там ждут, тоскуют, надеются на то, что он привезет денег. Но денег удалось скопить совсем мало — даже звонить домой чаще чем раз в две недели он себе не позволял.

Он снова почувствовал в душе поднимавшееся презрение к этому благополучному и сытому миру, к этой трогательной любви и вниманию, на которые ему не хватило бы фантазии, потому что и он, и жена были заняты не тем, чтобы жить, но тем, чтобы выжить. И ему стало невыносимо обидно за нее, уже столько лет разделяющую жизнь с непризнанным полупрофессиональным музыкантом, стыдно перед дочерями. Он подумал, что через несколько лет они захотят красиво одеваться, а он к тому времени будет никому не нужен.

Матвей резко оборвал мелодию.

— Все, мы свой час отыграли. Пойдем!

Мужчина протянул каждому по конверту. В его глазах чувствовалась искренняя благодарность, но раздражение не позволяло в эту благодарность поверить.

Он что-то сказал вполголоса жене — та неопределенно кивнула.

— Мы с Беатой просим вас остаться и поужинать.

На удивление себе Матвей не стал возражать.

Сперва они стеснялись друг друга и не знали, о чем и на каком языке говорить, и просто ели, тем более что за три месяца от домашней снеди отвыкли и теперь не могли остановиться, но Донат вдруг почувствовал странную вещь. Это был настойчивый и пугавший его взгляд женщины. Он чувствовал этот взгляд и раньше, но во время игры был так увлечен, что не обращал на него внимания — теперь же ему сделалось неловко. От сытости и тяжести в животе напала сонливость, он боролся со сном, но и проваливаясь, в полудреме ощущал присутствие женских глаз.

— Мне кажется, будет лучше, если мальчик отдохнет, — сказала Беата.

— Что они говорят, Донат?

Младший поднял голову.

— По-моему предлагают нам остаться.

Старший заколебался.

— Что им от нас надо?

— Ничего, просто хорошие люди.

— Сомневаюсь.

— Что вы желаете пить? — спросил Эрик. — Пиво? Вино?

— Водку, — отрезал старший.

— Водка? — немец на секунду задумался. — Водки у меня нет, но я приглашаю вас, Маттеус, в бар, и там мы выпьем водку.

Женщина посмотрела на мужа странным взглядом.

— Может быть ты все-таки останешься?

— Не волнуйся, — сказал он и нежно поцеловал ее в щеку. — Я хочу показать Маттеусу ирландский паб.

— Ты не сердишься на меня, Эрик? — проговорила она, опустив глаза.

— Ты же знаешь, что нет.

Женщина проводила мужа и гостя до двери, и с Доната сон как рукой сняло.

— Можешь принять ванну, если хочешь, — сказала Беата безразличным тоном. — Я положу полотенце и халат.

Большое зеркало отразило его худощавую фигуру с торчавшими по-мальчишески лопатками и острыми локтями. Он быстро юркнул в ванную, боясь что-нибудь задеть, испачкать или уронить и почувствовал себя не расслабленным, а возбужденным.