Ладислав Баллек - Помощник. Книга о Паланке

Где-то во внутреннем дворе большого дома, что стоял в обширном саду, за массивными воротами и забором на бетонированной основе, где-то из-за поленницы дров послышался высокий, звонкий девчачий голосок:

— Раз… Два… Три… Четыре… Пять… я иду искать…

Через минуту голосок звенел уже из подвала обсаженного диким виноградом дома. Кремовые жалюзи на окнах были опущены.

Мимо Речана пробежала кошка, толстая и ленивая, невдалеке из ворот выскочили двое мальчишек и возбужденно заторопились в соседний дом. Скоро на улицах зазвенит детский крик.

Мир паланкских детей составляли дома, обширные парки, луга, река и сады, они резвились среди цветов, под деревьями, в кустах, в развалинах, подвалах, вокруг старых, потрескавшихся стен, там, где всегда красиво, многоцветно, но и пустынно. Но чаще всего играли во дворах и садах под деревьями, среди цветов.

В садах? Там паутина, бабочки, жучки, черные, желтые, красные птицы, пчелы, изъеденные листья, всякие пестрые крылышки, ножки, усики, голые, волосатые и полосатые тельца, цветы всех оттенков и множество плодов. И вечное движение, которым эти живые рожки, шарики, квадратики, ромбики вгрызаются в кору деревьев, в чашечки цветов, во влажную или высушенную почву и в сочные плоды. Все это маленькие буковки таинственной азбуки природы. Дети на все это смотрят и мечтают быстро расти и взрослеть. Они слишком рано учатся читать и понимать азбуку природы, и это знание ляжет тяжелым грузом на их сердцах.

С этими картинками чередуются картины двора: степенно шагающая корова, лошадь, ослик, мул, затурканная свинья, высокомерный баран, любопытная коза, хлюпающий носом кролик, загадочная кошка, ленивая собака, курица, петушище, цесарка, индюк, павлин, голубь, гусь…

И тысяча всевозможных других: например, трубочист со щеткой на раскаленной черепичной крыше, словно рыба на удочке, кваканье лягушек, шумящая зелень, изнурительная жара, загадочные звуки ночи, высокое небо… и вдобавок еще все, что склоняется по типу «город», «табель», «сердце», «девушка».

Хотя они из года в год бегают под ветками, отягощенными плодами, к которым с утра до ночи липнут насекомые, детям знакомо чувство затерянности и пустоты и свойственна ранняя тяга к другому полу. Это южные дети, загорелые, мечтательные, здоровые, часто странно тихие, словно они чего-то натворили, но вдруг что-то в них как будто сдвинется — и тогда сразу же проявляется неестественно бурный темперамент. Они вырастают в одуряющем воздухе, минутами вроде бы спят и видят сны и вдруг просыпаются, начинают кричать, не просто счастливо, но даже как-то дико. В их глазах можно заметить мечтательность, какую-то подавленность, синеватый огонек и влажность. В них — скрытая жестокость, знак таинственной жизни, может быть, даже тех осман, что грабили и разоряли в этом краю целые поколения.

Под мощным воздействием старого южного края, края древнего, доисторического, дети созревают чрезвычайно быстро и вырастают с вечным беспокойством в крови, из-за которого они нигде не находят себе места.

Он открыл железные ворота и минуту постоял. Руку держал на массивной ручке, уже захватанной и стертой, которую старый мастер сделал в виде львиной лапы. Он поймал себя на том, что опять думает, не забыл ли Волент вечером, перед уходом в корчму, запереть ворота в нижнем доме. С тех пор как Речан жил здесь, он часто думал об этом и не раз отправлялся, когда стемнеет, на Торговую улицу убедиться, заперта ли мясная. Волент мог напиться и забыть про ворота. Такого, впрочем, ни разу не случилось, к тому же двор бойни сейчас сторожил сенбернар Рекс, ростом с теленка (Рекс была, пожалуй, самая распространенная в этих местах собачья кличка). Волент приволок его от мясника из районного города. Несмотря на это, Речан не мог заснуть и почти каждый день, как стемнеет, шел вниз убедиться, все ли в порядке. Когда речь шла о ключах, замках, калитках или дверях, он доверял только себе, ведь и здесь каждый вечер он сам проверял все запоры. Он скрывал свою подозрительность от других, боясь насмешек, он стыдился этого, но ничего поделать с собой не мог.

В саду, занимая приблизительно его треть, стоял каменный дом Речана, двухэтажный особняк с высокими, полукруглыми в верхней части окнами. Люди должны завидовать мне, думал он иногда с гордостью, но и с некоторым страхом. Он шел к дому по аллее могучих каштанов, осторожно ступая по песчаной дорожке, светлая поверхность которой выделялась на фоне свежей зелени мягкой и сочной весенней травы. Он двигался почти крадучись, чтобы не спугнуть воркующих горлиц, прекрасных птиц, взволнованное цу-кру-у-у которых наполняло весь сад. Он всегда с восторгом слушал их и искал глазами благородные головки, двигающиеся как на пружинках, оглядывал кроны деревьев, но увидеть их удавалось редко, если, конечно, они не пролетали прямо над головой, издавая на лету долгий свист, словно их серые крылышки были из трубочек.