Мишель Шнайдер - Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика

Однажды июльским утром, проснувшись от страха после очередного тревожного сна, Андре решил сейчас же пойти на ближайшую почту, на Сансет-бульвар. Он не знал, где живет Мэрилин, и послал ей телеграмму на адрес студии, в которой она снималась. «Индюшачья ножка, ночью мне приснился плохой сон про тебя. Позвони мне. Целую. WW». В ответ он не получил ни письма, ни звонка.

Вечером 4 августа 1962 года де Динс пошел в кино. Когда он вернулся и достал ключи у входной двери, он услышал, что в доме звонит телефон. Он бросился к аппарату, но опоздал. Много времени спустя он все еще думал, что это Мэрилин пыталась связаться с ним, возможно сама не сознавая этого: когда ты пьян или под кайфом, никогда не знаешь, кому захочется позвонить. Никому не известно, сколько раз она звонила в такие ночи и кому. На следующий день, когда Андре брился, он услышал по радио, что Мэрилин умерла ночью. В первые минуты он стоял, как оглушенный, в шоке. Позже, разглядывая ее фотографии, разложенные на рабочем столе, он немного успокоился. Он рассматривал первый снимок улыбающейся Нормы Джин, затем следующие, на которых она казалась более серьезной, и, наконец, последнюю серию, где она изображала мертвую. Он несколько недель готовил эти фотографии. Как будто заранее знал, что произойдет.

Двадцать лет спустя, ведя затворническую жизнь в домике в Бока, на Кэнон Лайн, Андре де Динс перебирал свои воспоминания. Как-то раз он устроил Мэрилин сцену; она испортила ему жизнь — если бы он не имел глупость в нее влюбиться, то до сих пор был бы успешным фотографом. Она в свою очередь рассердилась: «Кто тебя просил в меня влюбляться? Я хотела стать актрисой! Не твоей служанкой и не твоей шлюхой!» Сцена переросла в ожесточенную ссору. Мэрилин оделась и убежала. Он не успел сесть в автомобиль, нагнать ее и подвезти — Мэрилин исчезла.

Тридцать шесть лет прошли с начала этой любви — столько же, сколько продлилась ее короткая жизнь. Сейчас Мэрилин исполнилось бы пятьдесят шесть лет. «Настал бы конец нашей истории, — думал Андре. — Конец? Не знаю. На самом деле она так и не кончилась или была целым рядом окончаний. В моей памяти сохранилась наша последняя встреча, но за эти семнадцать лет, когда нам не удалось полностью потерять друг друга из вида, у каждой встречи был привкус прощания».

Андре де Динс умер в 1985 году в своем доме на холмах, на Сансет-бульвар. За десять лет до смерти он почти перестал фотографировать. Он жил в своей темной комнате, печатая и перепечатывая негативы. Большинство негативов Мэрилин, упомянутых в инвентарном списке, после его смерти найти не удалось. Он был похоронен в нескольких шагах от склепа Мэрилин, на кладбище Вествуд Виллидж, Уилшир-бульвар.

В мае Мэрилин переехала в другой квартал Лос-Анджелеса, 882, Норт Догени-драйв, рядом с Ранчо-парком, неподалеку от студии «Фокс». Она не стала обставлять эту квартиру. Только стопка книг, кофр с косметикой, несколько вешалок с одеждой. Ни одной фотографии, ни одного сувенира. Ничего, что напоминало бы о кино. Голливуд, город образов, отнял ее у Нью-Йорка, города слов. Она не хотела больше говорить. Она хотела спрятаться от слов и картинок. Ей нужно было место, чтобы спать, наглотавшись нембутала, между двумя посещениями Гринсона, к которому она являлась каждый день к четырем часам за словами и молчанием, или Хаймена Энгельберга, от которого ей нужны были пилюли и инъекции. Она попросила Ральфа Робертса, своего массажиста и шофера, завесить окна квартиры шторами, преграждавшими доступ дневному свету.

Именно он несколько месяцев назад привез Мэрилин в машине после ее выхода из клиника Пейн Уитни. Она добилась от продюсеров, чтобы в фильме «Неприкаянные» Робертса взяли на роль водителя машины «скорой помощи». Как-то вечером она села в побитую «понтиак файрберд» Робертса и поехала в Уилшир, в придорожную закусочную. Она заказала ужин и, когда через несколько минут получила сверток, увидела, что ей по ошибке дали детский «Хэппи Мил». Она открыта яркую коробку-сюрприз и обнаружила фигурку для сборки — куколку-блондинку, неутомимо кружащуюся на карусели, пленницу бесконечного повторения. Она услышала, как голос официантки протрещал в громкоговорителе: «Следующий клиент. Что будете заказывать?»

В два часа ночи, ворочаясь в постели, в погоне за сном, она повторяла фразы, как будто вновь и вновь проплывающие у нее перед глазами: «Карусель кружится, карусель кружится. Слова найти нелегко. Карусель кружится, я снова и снова пропускаю свой шанс».