Мишель Шнайдер - Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика

Де Дине стал расспрашивать:

— Почему ты так часто заставляла съемочные группы, в которых были сотни людей, ждать, когда ты наконец удостоишь их своим появлением? Разве ты не понимаешь, что каждый час опоздания обходится студии в тысячи долларов? Когда мы вместе путешествовали в 1945 году, ты всегда поднималась на рассвете и рано утром уже была накрашена и причесана… Как ты могла заставлять ждать целую съемочную группу день за днем? Что это за капризы? Со мной ты не была такой.

— Андре, — ответила Мэрилин грустным голоском, — часто я ничего не могу с этим поделать. Я слишком обессилена, чтобы вставать. Помнишь, как мне было плохо у тебя в машине в те долгие часы дороги, когда мы путешествовали вдоль западного побережья? Ты вел машину без остановки, днем и ночью, а мне ужасно хотелось спать. Во время съемок я чувствовала себя так же, я страшно уставала и нуждалась в отдыхе. Иногда, если я встречалась с кем-нибудь из друзей и мы выпивали лишнего, мои ночи становились слишком короткими и приятными, чтобы отправляться на работу так рано. Это естественно, разве нет? Я просто падала от утомления, вся эта работа стала слишком тяжелой для меня. Теперь студия насмехается надо мной, открыто заявляя, что я схожу с ума!

Чем дольше они разговаривали, тем более печальной и убитой она казалась. Мэрилин сидела очень прямо, среди обычных груд коробок и чемоданов, очаровательная и грустная. В эти короткие часы беседы она мало улыбалась, едва сдерживая слезы. Андре заметил разобранную постель в соседней комнате и стал обнимать ее.

— Может быть, если мы займемся любовью, тебе станет лучше.

— У меня недавно была операция. Держи себя в руках! Ты что, моей смерти хочешь? Прости меня, Андре, но мне нужно отдохнуть.

Она протянула ему пиджак, проводила до двери бунгало и пожелала спокойной ночи. Андре прошел метров десять, затем снял туфли и вернулся, проскользнув на цыпочках на веранду. Он притаился в душистой вечерней свежести, в нескольких метрах от окна ее спальни. Он хотел узнать, что она собирается делать: не готовится ли выйти, не ждет ли кого-нибудь? Она действительно погасила свет и легла спать. Ветерок развевал нейлоновые занавески в открытых окнах. В сумерках они были похожи на призраков. Спасаясь от этого видения, де Динс ушел с террасы, на этот раз окончательно.

На следующий день он отправился в Беверли Хиллз, купил для Мэрилин цветы и красивую итальянскую вазу из керамики, наполнил ее апельсинами и приложил к подарку записку с извинениями за то, что он хотел заняться с ней любовью. Он дал щедрые чаевые груму в отеле, чтобы он передал подарок Мэрилин в собственные руки. Де Дине узнал, что она получила его, потому что на следующий день нашел один из цветков на коврике перед дверью. Мэрилин также положила под дверь конверт со своими фотографиями, снятыми в студии. Она, вероятно, зашла к нему по дороге в аэропорт.

Год спустя де Динс просматривал серию неизданных фотографий Мэрилин без макияжа, которые он сделал в 1946 году. Он собирался поместить их в журнале «Лайф» под названием «Кто это?», уверенный, что никто ее не узнает. Вдруг, сам не понимая почему, он решил взять лопату и порыться в саду, надеясь найти другие негативы Мэрилин. Когда он перебирал комья земли, его стали преследовать мрачные мысли: ему казалось, что он роет могилу. Все бумаги полностью истлели, но негативы защитили друг друга от влажности, и, к своему великому удивлению, он обнаружил несколько почти неповрежденных снимков Мэрилин. На одном она смотрела прямо на солнце со скорбным выражением лица. Когда он делал эту фотографию, она сказала: «Андре, я смотрю на свою могилу». На другом снимке она лежала на спине с закрытыми глазами, изображая мертвую. Когда Андре готовил эту серию фотографий и нашел те, что были связаны со смертью, он не знал, что Мэрилин в то время переживает самый черный период своей жизни. Он был так увлечен своей работой, что у него не было времени читать газеты и следить за перипетиями съемок фильма «Что-то должно рухнуть».

Несколько недель спустя, когда он продолжал работать над фотографиями, ему стали сниться кошмары. Он видел гроб своей матери под кроватью. В этих снах регулярно появлялась Мэрилин. Всплывали давние воспоминания. Когда-то его звали не Андре де Динс. Во всяком случае, Мэрилин его так не звала. Она прозвала его WW — Worry Wart («беспокойная бородавка»). Она так окрестила его, потому что он обо всем беспокоился. Каждый раз, когда Мэрилин называла его WW вместо Андре, она смеялась: буквы WW представляли собой ее перевернутые инициалы — ММ. Он называл ее «индюшачья ножка», потому что во время фотосессий в горах ее руки часто синели от холода.