Джеймс Джонс - Отсюда и в вечность

На следующее утро боль не утихла, а наоборот, усилилась. Альма и Жоржетта встали раньше его, уже успели сбегать в магазин за бифштексом и купить утреннюю газету. Там никаких сообщений об убийстве Фэтсо не было. Прюитту совсем не хотелось есть, но подруги заставили его плотно позавтракать. Альма разрезала бифштекс на мелкие кусочки и кормила Прюитта с вилки. Чуть ли не каждый час Прюитт выпивал по стакану бульона, и скоро при виде его, как и предсказывала Жоржетта, Прюитта начало тошнить.

Альма по телефону позвонила мадам Кайпфер и получила от нее отпуск на три дня. Конечно, мадам Кайпфер не поверила, что Альма больна, но любимчики всегда пользовались льготами у хозяйки.

Подруги все свое время проводили у постели Прюитта. Он оставался на диване до вечера, а потом его перенесли на кровать Альмы. Повязка на ране беспокоила Прюитта, но Альма и Жоржетта наотрез отказались делать перевязку, считая, что ране нужно дать покой.

На второй день в газетах появилось сообщение об убийстве Фэтсо. Подруги прочитали это сообщение, еще до того как Прюитт проснулся. Снова накормив его бифштексом, они показали ему газетное сообщение, но Прюитт отнесся к нему без интереса.

Он предполагал, что убийству будет посвящена чуть ли не вся первая полоса газеты и что на ней он увидит свое имя как разыскиваемого убийцы. Однако заметка была помещена лишь на четвертой полосе и в ней ничего не говорилось о нем, Гоберте Прюитте. Какой-то репортер писал, что утром был найден труп сержанта Джадсона с ножевой раной в животе. Высказывалось предположение, что бывший начальник караула тюрьмы убит из мести бывшим заключенным, вероятнее всего недавно бежавшим из тюрьмы рядовым Джоном Мэллоем, задержания которого командование армии ожидает в ближайшее время. В заметке указывалось, что убитый не имел при себе оружия и, вероятно, не ожидал нападения. Никаких свидетелей не нашлось. Служащие бара «Лонг Кэбин» опознали в убитом своего постоянного клиента, но не могли сказать, когда и с кем он ушел из бара в тот вечер.

Боль в боку мешала Прюитту сосредоточиться и полностью осознать вое, что было сказано в газете об убийстве Джадсона. Однако он все же усвоил, что ни моряки, вышедшие вместе с Джадсоном из бара, пи служащие бара не хотели связываться с делом и предпочли молчать. Кроме того, видимо, кто-то нашел убитого раньше полиции и забрал нож Фэтсо. И еще, конечно, Прюитт понял, что бежавший заключенный Джон Мэллой, о котором упоминалось в заметке, есть не кто иной, как Джек Мэллой. Именно его предлагалось читателям считать убийцей.

Внезапно Прюитту пришла мысль о том, что ведь это только газетное сообщение, а в действительности власти могут располагать другой информацией, которая до поры до времени сохраняется в тайне от рядовых читателей прессы. Прюитт знал, что газеты иногда публикуют неверные сведения только для того, чтобы ослабить бдительность преступника, чтобы, как в случае с ним, Прюиттом, он мог подумать, что вся его вина заключается в отсутствии на службе без разрешения начальства. В этом могла быть ловушка, расставленная для него.

— Дела не так уж плохи, — сказала Жоржетта.

— Ничего. Только зря они рассчитывают, что смогут усыпить мою бдительность и выманить меня из этой берлоги.

— А тебе и не нужно из нее вылезать, — заметила Жоржетта.

— А кто-нибудь тебя видел у бара? — спросила Альма.

— Он вышел оттуда с двумя моряками. Я знаю, что они видели меня, но не уверен, сумеют ли они точно описать мою внешность. Было ведь уже темно.

— Так или иначе, пока они молчат, — с надеждой произнесла Альма. — Похоже, что они не хотят связываться с этим делом.

— Конечно, это так, если верить газете. Но полиция, может быть, их уже задержала…

— Будем надеяться, что все обойдется, — успокаивала его Жоржетта.

— Если бы, поправившись, я вернулся в часть, то все равно меня бы арестовали и посадили в тюрьму не меньше чем на полгода. Но этого не будет, я не хочу больше в тюрьму ни на один день.

— Да, конечно. После того, что ты рассказал о тюрьме… — согласилась с ним Жоржетта.

— Давай-ка лучше уйдем, Жоржетта, и дадим ему отдохнуть, — перебила подругу Альма. — Как ты себя чувствуешь, Прю?

— Ничего, только побаливает рана. — Прюитт попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.

— Дать тебе снотворного? — спросила Альма.

— Не люблю я этих лекарств, — почти шепотом сказал Прюитт.

— Они ведь безвредны.

— Сейчас я все равно не усну. Лучше приму снотворное вечером.