Максим Михайлов - Плач серого неба

Было людно. Зеваки, особенно совсем юные, выжидали для порядка пару мгновений, а потом, держась поодаль, пускались вслед за процессией. Я ускорил шаг и точно выверенным движением ввинтился в толпу. Получил пару ожидаемых толчков, один неожиданный удар и, наконец, оказался на другой стороне улицы. Потер ушибленное ребро, на котором наверняка останется след чьего-то недовольства, и быстро направился туда, где только что находилась цель.

Попугай остался на месте — отрешившись от толпы, он увлеченно строчил в блокноте. Я надвинул цилиндр на глаза и постарался притвориться отставшим зевакой. Азартно подпрыгивая, торопливо направился к щеголю и походя задел плечом, вложив в толчок максимум артистизма и грубой силы. Альв зашипел от неожиданности и вознаградил меня за труды — на страницу плюхнулась и принялась стремительно набухать жирная клякса, ручка дернулась и упала в размешанную десятками ног грязь. Я немедленно наклонился, протягивая руку к дорогой вещице.

— Простите, — бормотал я, тайком посматривая на улицу. Никого не было. На той стороне остались только Карл и полукровка, которые о чем-то оживленно болтали.

— Да ты охренел, что ли, быдло? — взвыла жертва моего произвола. Альв оттеснил меня в сторону, сунулся в грязь сам и судорожно зашарил в серо-бурой жиже. — Я с удовлетворением отметил знакомый бас, который подходил владельцу еще меньше, чем аляповатые одежды. Последние сомнения развеялись, и, развязав себе руки фигурально, буквально я сцепил их в замок и прилежно объединил получившуюся конструкцию с подбородком опускавшегося на корточки негодяя.

Беднягу слегка приподняло над землей. Альв, добавив мути в широкую лужу, тяжело рухнул в жидкую грязь. Я разбросал по сторонам еще несколько внимательных взглядов, — никто нас не видел, — ухватил бесчувственную жертву подмышки и поспешно втащил в подворотню. Слишком близко был квартал Порядка, чтобы подобные проделки считались невинными шалостями. А милый дворик с очень удачно разросшимися кустами как раз пустовал.

Под уютным, непроницаемым на вид сводом ветвей перемазанный в грязи альв напоминал пьяного бродягу, которого внезапно сморил сон. Можно было немного расслабиться. После встречи с Карлом сигарет уцелело мало, а после его зажигалки — еще на две меньше. Тоскливо вспомнилось, что в окрестностях нет ни одной приличной табачной лавки, а поход на бульвар Поющих игл откладывается на неопределенный срок. Я тяжело вздохнул, достал очередной бумажный цилиндрик и повторил вздох еще раз. Спичек все так же не было, а изобретательный урод с полезными карманами в тот миг общался с товаркой по несчастью, и бежать за ним было бы неразумно. Догнав количество вздохов до тройки, я вдруг поймал любопытную мысль и осторожно захлопал по бокам и бедрам жертвы. Та не торопилась возвращаться из мира грез.

Может, курение меня когда-нибудь погубит, но тогда вредная привычка оказалась весьма полезной — в поисках огня я изъял у альва не только непромокаемую, снабженную отдельным чиркалом коробку спичек. Под клоунским плащом обнаружились два стальных кастета и длинный стилет, а в рукаве — хитрый, но простой в использовании механизм, который, стоило только владельцу особым образом изогнуть кисть, выстреливал длинной и очень-очень острой иглой. Саму машинку я не тронул, а вот иглу отстрелил в кусты. Для предстоящей беседы наличие у собеседника столь радикального средства прекращения разговора не годилось. Продолжив мысль, я для верности связал теперь уже полноценному пленнику руки его же брючным ремнем и перевернул на живот. И лишь тогда выжидательно уставился на профиль нелепого альва и закурил.

Полсигареты спустя я успел пожалеть, что врезал ему так сильно, но тут тело подало первые признаки жизни — словно смертельно больная корова задала последний вопрос мяснику. Возможно, удар повредил шею — едва наметив поворот головы, попугай злобно зашипел и, бормоча что-то откровенно анатомическое, заново сунулся носом в податливую грязь. Скрюченные пальцы заскребли по земле, просеивая полные горсти. И вот, наконец, он попробовал встать.

Я опустил ботинок на успевший приобрести совсем уж гнусный окрас плащ. Под ним сдавленно захрипело, завозилось и вновь упало на мокрую, осклизлую землю. Для щуплого альва ваш покорный, но не подобный пушинке слуга, был серьезным поводом внять голосу инстинкта самосохранения.

— Куда дергаешься-то? — ласково пожурил я, слегка усиливая нажим, — лежи, лежи, дорогой. Поговорим — тогда и встанешь. Или не встанешь. Знаешь, у карликов есть поговорка: "Говори, чтобы править"? Ну вот ты сейчас почти карлик. Будешь говорить — правление не обещаю, но жизнь, глядишь, останется при тебе. Главное, не лезь в изобретатели — пойдем с тобой по накатанной дорожке. Я спрашиваю, ты — отвечаешь. Идет?